Насчёт "кантаре" мы сообразили быстро, учили латынь. Петь. Что касается "лашате"... "Лошадиная песнь!" - сказали почти в один голос. Кроме латыни, мы были в то время, ещё и очень остроумными.
"Все так переводят", - засмеялась наша подруга с ин.яза.
А значит, что-то в этом есть. Во всяком случае, лошадь хочется именно воспеть. С неменьшей силой воспеть коня. Разгуливает ли он на деревенском просторе, бродит ли в пустом манеже конно-спортивной школы. Гнедой и независимый. Такой стройный, грациозный, что требуется время: понять про коня. Что конь утрачен. Для большинства людей в мире конь абсолютно закрыт. И даже внушает опаску: если близко подойдёшь, обязательно ударит копытом.
Как будто коню делать больше нечего.
Конь утрачен как древнее знание. Посмотрит он на глазеющих людей и отвернётся. Как будто никогда и не были заодно. Не спешили гонцы с дурной или доброй вестью. Не растили руками хлеб. Не летали на птицах-тройках туда, где не дают ответа.
Да ведь можно самому придумать ответ, и не один. Пока мелькают вёрсты полосаты - одну думу думаешь; можно даже в стихах. Остановился коней переменить - другая дума настигает. Про станционного смотрителя и дочь его Дуняшу. Глядишь - и готово классическое произведение литературы.
А то можно ещё поехать из Петербурга в Москву. За две недели вполне управишься, и снова шедевр истинный готов, на радость девятиклассникам всех грядущих поколений. На "Сапсане" за четыре часа нипочём не управиться. Ни деревеньки не разглядеть в окно, ни человеческой истории. Некогда стало писать шедевры. Нужно добраться побыстрее из пункта А в пункт Б, и там уж начнётся настоящее путешествие. Только присматриваться всё труднее - дней-то мало, нужно отдохнуть как следует.
Коня утратили. Разучились петь лошадиные песни.