Некультовое место

   В Кировском районе Новосибирска, там, где магазины-склады строительных материалов, создали неравнодушные люди пространство, посвящённое Виктору Цою и группе "Кино". Инициатива частная. И мне представляется, что автору идеи примерно пятьдесят с небольшим. Впрочем, ему вполне может быть и тридцать. И мой 13-летний сын узнаёт "Группу крови" с первых трёх нот.

   Не являясь безоговорочной поклонницей Цоя, я безоговорочно признаю, что этот человек навсегда вписан в наш культурный код, вживлён в подсознание на генном уровне. Уж так получилось. Уж так совпало и сошлось. И когда сверхузнаваемый голос, который ассоциируется с глубоким чёрным цветом, произносит во мне, как будто мостит плиткой дорогу: "На пылающий город падает тень" - я понимаю, что скупыми словами, немногими фразами, но всё же общался Виктор Робертович с каким-то другим измерением мира. И получал такие же лаконичные ответы. А потом пересказывал их доступными словами для всех.

   Я из того поколения, чьё детство совпало с фильмом "Асса". Кажется, я тогда испугалась очень быстро и убежала от телевизора в другую комнату. А фильм всё не кончался, длился сто или двести лет, как дождь в нём. Пока, наконец, не взорвался песней, в которой всё было странно, непривычно. Она била током. "А на кухне синим цветком горит газ..." Исполнитель как будто тоже пропускал сквозь себя тысячу вольт. Тревожно было. Как у края времени, за которым должно прийти какое-то другое время. Или не время. Или не прийти.

   Так вскоре и случилось.

В песнях Цоя всё было совсем не то, что я люблю, чем живу и чему учусь. И всё же... Мой город ведь тоже был одеялом лоскутным на растрескавшейся земле. А значит, эти песни были мной. И я понимаю, почему возникло пространство в Кировском районе. И его автору может быть хоть сколько лет.

 - Где вы живёте?

 - Я нигде не живу.

 - Он поэт, он на белом свете живёт.

   Здесь оптовые магазины, склады, и почти нет людей. Культово не будет, как на Арбате; особенно в пасмурный осенний день. Та самая, знаменитая стена за 34 года много раз сменила кожу, истончилась в битвах с вандалами, и уже ничто не напоминает о первом человеке, сделавшем здесь первую надпись 15 августа 1990 года. Всё культовое плохо совместимо с живой жизнью и, как хорошо сказано: хочется благоговеть, а не получается. Так я думала, бродя средь некультового. Заглядывая в нарисованные окна, читая объявления, расшифровывая по картине песни.

За окном идёт стройка,

Работает кран,

И закрыт пятый год

За углом ресторан.

А на столе стоит банка,

А в банке - тюльпан,

А на окне - стакан.

Так идёт за годом год,

Так и жизнь проидёт,

И всегда маслом вниз

Упадёт бутерброд,

Но, может, будет хоть день,

Может, будет хоть час,

Когда нам повезёт.

   Люди знали, что делают здесь. Они были неравнодушны, они были соразмерны. Спасибо людям за пространство.

   По пути домой, конечно, только группу "Кино" можно было слушать. И кто-то в лоскутном городе моём, кто-то любого возраста тоже в этот момент слушал только Цоя.