Мифологический угол

   Как же не посетить Шушенское, если до него рукой подать? Уголок мифологии моего детства. В Колхиде висело золотое руно - цель и мечта Ясона и его команды. А в селе Шушенском ссыльный Владимир Ильич зашил в валенки нелегальные статьи. Да-да! И переправил в Астрахань старой революционерке Книпович, у которой партийные клички, между прочим, были такие: Дяденька, Дедов, Бабушка. Может ли кто-то объяснить просто и доходчиво, почему я не помню хорошенько, что было в прошлый понедельник, а Дяденьку Книпович помню так, будто сама переправляла ей секретные валенки с двойной подошвой?

   И золотое руно, и шушенские сюжеты одинаково глубоко проросли в сознание, сформировали его рельеф. Но только в Колхиде я не буду никогда, а Шушенское как раз по пути. Далёкое сибирское село, как и было сказано. Я думала: сейчас увидим избушку с мемориальной доской, ныне музей. Но всё оказалось не так. 

   В современном селе Шушенском действует огромный мемориальный комплекс, представляющий, как выглядело старое Шушенское в конце 19-начале 20 века. Целый отдельный тёмно-деревянный мир. И лавка с товарами там была, и трактир, и администрация, и даже тюрьма. И везде можно зайти, смотреть утварь, смотреть уклад, смотреть, что там было у кого по хозяйству. Коромысло и лошадиную дугу назвал Игорян уверенно, а вот козлы (дрова пилить) пришлось ему объяснять. Посуда, утюги тех лет, детские игрушки, журавли-колодцы, мутноватые и правдивые зеркала... Не уголок мифологический, а целый угол.

   Дом с мемориальной доской оказался просторным, зажиточным, крепко-крестьянским. С геранями во всех окнах. Милейшая смотрительница охотно пояснила: нет, вот здесь жили хозяева, а постоялец Ульянов, чтобы никого не беспокоить, ходил с отдельного крыльца, а жил вон в той комнате.

   Та комната была попроще хозяйских, но тоже ничего. Простой, домотканый уют. Сиди за столом с зелёной лампой и пиши себе крамольные статьи на тонкой бумаге сколько влезет. А устанешь писать - бери с полки и читай запрещённую литературу.

   Время тогда текло медленно. Неделями, а то и месяцами тянулась почта из Сибири, а статьи нисколько не портились, как будто в мире от почты до почты совсем ничего не успело произойти. 

 - А шкаф? - спросила я у милой сотрудницы музея. - Этот шкаф тот самый, в котором жандарм производил обыск?

Я подумала, что нас должна связывать единая детская мифология, и не ошиблась.

 - Вы имеете ввиду рассказ Зощенко? - немедленно последовал ответ. - Шкаф в другом доме, где Ленин жил уже вместе с Крупской.

   Да, да, именно Зощенко! Рассказ, в котором персонажи разговаривают как герои мультфильма.

"Но незадолго до конца ссылки в избу, где жил Ленин, пришли жандармы. Они сказали:

 -  Вот что. Сейчас мы сделаем  у вас  обыск. И если найдём  что-нибудь запрещённое   царским   правительством,   то   берегитесь.   Тогда,   вместо освобождения, мы оставим  вас в этой глухой деревне ещё по крайней  мере три года"

   Там низкорослому жандарму Ленин предложил стул, чтобы он начал осмотр с верхних полок. А вся нелегальная-то литература была внизу! Я помню даже воспитательницу Любовь Николаевну, которая нам про это читала, примостившись после полдника на голубом детском стульчике.

"Пятую полку жандарм стал осматривать уже не так внимательно. Тем более, что толстый  жандарм, стоявший  у дверей,  начал вздыхать и хандрить. И даже сказал своему приятелю:

- Ох, как долго идет обыск... Я устал и кушать хочу.

Маленький жандарм говорит:

- Скоро пойдём обедать. Вот осталась последняя полка. Ну, да, наверно, и на этой полке у них ничего нет, раз во всем шкафу ничего не обнаружено.

Толстый жандарм говорит:

- Ясно, у них ничего нет. Пойдемте кушать."

 А дома, значит, было целых два. Второй оказался домом вдовы зажиточного крестьянина. С широким крыльцом и деревянными колоннами. Интересно было почитать в исторических документах, как в помощь по хозяйству революционной чете была поставлена крестьянская девочка-прислуга. Жалованья ссыльному Ульянову полагалось в месяц 8 рублей, и если деньги задерживались, Владимир Ильич писал в соответствующие инстанции о непорядках, был недоволен.

   В доме у ссыльного семейства коротали вечера другие ссыльные. Пели песни, читали стихи, спорили, играли в шахматы и шарады. Зимой катались на коньках на речке Шушь... Славно, славно можно было поправить здоровье в дальней сибирской ссылке. А в перерывах писать статьи, хитроумно зашивать их в валенки. А потом месяцами неторопливо и спокойно ждать от надёжной Бабушки Книпович вестей, как будто это просто игра такая: всё в порядке, держу ноги в тепле, полёт нормальный.