Обязательно там летают стрекозы, иначе вглядываются в мир сложными, многогранными глазами. Непременно шастают водомерки по гладкой и очень спокойной поверхности - вот у кого вес в норме всегда, даже в голову не берут. Слишком большая для водомерной головы, слишком тяжёлая это мысль, а надо успеть главное - измерить. Надо успеть измерить, исходить вдоль и поперёк невесомыми шагами весь этот густой, прозрачный день, полный разнообразных существ: от лягушки, до инфузории, от юркого головастика до бесстрастной улитки.
А ещё будет стоять у берега того мира тина. Слово тягучее и немножко пустое, в нём слышится разочарование ("пришёл невод с одною тиной"). Темноватого, болотного цвета это слово, как плащ Дуремара.
Да, где-то здесь неподалёку обязательно должен быть Дуремар и его сачок. Где-то здесь могут таиться, вести хищный образ всей своей жизни чёрные ужасненькие пиявки.
Ду-ре-мар. Мы с детства привыкли, что он отрицательный, несимпатичный. Подпевала Барабаса, мутный тип. Истинный житель Страны Дураков, что и слышится отчётливо в первой части его имени. Но есть и вторая часть, и в ней чудится мне какой-то благородный, из хорошей семьи какой-то Вольдемар. Только его затянуло как тиной и получилось горько, сухопаро.
Может, были у Дуремара и другие дни? И был он мальчиком в тихом, солнечно мире. И наблюдал водомерок, считал стрекоз. Не хотел за четыре сольдо загонять в пруд бедняка, а потом снимать с него пиявок на продажу. Не хотел дерзить уважаемым черепахам и преследовать кукол вместе с одной очень нехорошей компанией.
Как же так вышло, что первая часть имени победила вторую? И теперь он у тины, в плаще сумрачного цвета, и мёрзнет всё время на дне дня.
Я знаю точно, что здесь был Дуремар. Прошёл, и камыши сомкнулись за его спиной, как смыкается ряска над крепким телом водяного жука: нырнул - и гладко. Но под водой он где-то есть и живёт, как вторая, проигравшая и тайная часть имени.