Моментальный снимок

   В ту субботу было +2, а в эту стало уже -36. Именно в эту, другую, субботу и предстояло идти в театр. Я так специально и любовно выбирала билеты: чтобы связано с Пушкиным, чтобы уже чувствовался явственный декабрь.Чтобы выйти после спектакля в уютную, полную огоньков и огней тьму, и - хруп, хруп - тихонько пойти по новому, мягкому снегу не сразу в сторону дома, а сначала куда глаза глядят. А глаза будут разбегаться: один - в сторону светлой витрины, полной медведей и пингвинов; второй остановится на большом матовом шаре; а третий, внезапно открывшийся глаз стремится выше, на уровень пятого этажа, где переливается в окне чья-то ранняя, нетерпеливая гирлянда. И крупные, все до единой уникальные, снежинки, будут и будут падать и падать без разбора на всё подряд...

   Да и как может быть по-другому, если спектакль называется "Онегин. Письма"? Очень даже запросто может быть по-другому. Например -36. От метро бежать через сквер ровно три минуты. Но вмешивается безжалостная, твёрдо и окончательно доказанная теория относительности. Три минуты - это бесконечность. Воздух похож на ледяной куб, который прочно встаёт поперёк горла и не двигается ни туда, ни сюда. Но даже с кубом в горле невозможно не заметить, как велик и прекрасен этот трёхминутный путь: ничего, кроме белого, кроме стужи, кроме безмолвия и покоя.

   Как бы ни был захвачен дух от мороза, всегда остаётся некоторая его часть, которую захватит восторг от того, какие вдруг стали ели, не говоря уж о берёзах. Как в сахарной глазури - приходит на ум первое и банальное. Но ведь правда похоже. Хрупкая эта красота создана для запоминания. Для мысли о том, как жалко будет руку, если я сейчас остановлюсь и сниму перчатку ровно на пять секунд.

   Город пуст. Город сидит по домам. Кроме безумных, которым и в -36 нужен "Онегин" и нужен Пушкин. И кто-то уже снимает в гардеробе верхние, самые тёплые лыжные штаны, остаётся в штанах торжественных, готовых к встрече с прекрасным.

   И вот уж театр, как водится, полон. Двести раз читала я этот роман, а он по-прежнему неисчерпаем. Девяносто девять раз споткнулась я глазами о строчки: "Он в том покое поселился, где деревенский старожил лет сорок с ключницей бранился, в окно смотрел и мух давил..." Вот прямо лично барин и давил, а не Анисья с Настасьей? Прямо пальцами?

   И лишь на сотый раз узнала я, что "мухой" называли в те времена рюмку для наливки (и выражение "быть под мухой" - отсюда). Это же совсем другое дело! И хоть бранился с ключницей барин Дмитрий Ларин целых сорок лет, а всё же никто лучше неё во всей округе не делал ни ерофеич, ни спотыкач...

   Я и в тысячный раз послушаю "Онегина", и в -36. Ровно 200 лет назад начал Пушкин свою первую главу, в неполных свои 24 года.

  "Морозной пылью серебрится его бобровый воротник..." Моментальный и вечный снимок. Моментальной и вечной зимы. Заглянул на минуту в нашу субботу и полетел дальше.