"...пышность эта"

   Оказалось, что театр не просто эстрады. Оказалось, что именно в этом доме, по Большой Конюшенной улице, 27, когда-то располагался Демутов трактир, в нумерах которого осенью 1828 года всего за три недели создал поэму "Полтава" А.С. Пушкин. Посетило его тогда небывалое вдохновение. Погоды стояли самые мерзопакостные, Пушкиным любимые. Нева металась как больной. И Пушкин, охваченный творческой лихорадкой, из нумеров не выходил целыми днями, только посылал время от времени в трактир за горячей пищей.

   О, я очень хорошо представляю себе эту простую, дешёвую, очень вкусную пищу. Пар валил от щей, сама себя хвалила грешневая каша с грибами, являлись вместе с самоваром румяные сдобные бублички, расстегаи да кулебяки. Пушкин отменно обедал, а потом снова бросался к перу и бумаге: "Так, на чём мы остановились? Ага, выходит, стало быть, Пётр. Лик его ужасен"...

   Теперь там внутри, конечно, всё перестроено и переделано. Там другое, там театр эстрады. Но стены помнят. И тот, пушкинский слой времени, заклеенный, как новыми обоями, другими слоями, излучает магию и тепло. Создаёт место. Делает мир простым и гениальным.

   И летит из соседних дверей, по Большой Конюшенной, 25, старинный, дивный дух, подтверждая простоту и гениальность нашего мира. Там пекут без перерыва пышки, пекут с 1958 года. Это как специально придумано, для меня - съесть пышку перед тем, как войти в дом, который помнит Пушкина. Это такая как будто рифма. Гармония.

 - Вечером пышки? - с большим сомнением спросила подруга Света.

   Именно, именно вечером! Ты сейчас сама всё поймёшь. Сейчас мы возьмём их с собой, тёплые, уложенные в коричневый  бумажный пакет, щедро посыпанные сверху пудрой. А в придачу, в бумажном тоже стаканчике - то самое, что здесь называют гордым словом "кофе". Ничего не поделаешь, надо,надо. Сейчас мы всё это заберём (на пакете уже начали проступать робкие жирные пятна) и пойдём на бульвар, на скамейку - как раз напротив входа в театр. Смотреть на светлую знаменитую дверь, на светлые лица входящих в эту дверь людей и - дальнейшее известно - жевать одну за другой нежнейшие, пахучие, как из не нашего века, пышки. Наклоняясь максимально вперёд,чтобы не обсыпать себя щедрой пудрой. Но пудра всё равно везде, и валится вся эта пышность прямо в вечерний желудок. Осталось полить её сверху как следует "кофе". Тихий и ужасный кошмар, вот что это такое. Счастливые, настоящие минуты настоящей жизни, вот что это такое.

    А рядом, по мостовой,заклеенные другими слоями времени, будут идти бесконечной вереницей школьники после уроков. И самым старшим из них будет восемьдесят лет. Все они будут с жирными пакетами и немытыми руками. И бабушка дома сразу догадается по пудре на лице и пальто, почему внук и внучка снова отказались от супа. И строго запретит.

   Но разве можно запретить счастье? Да никогда в жизни.

Ни за что и никогда.