Урок жизни

   Одна из реакций на новую реальность: не хочется ничего писать. Тоже полностью новое для меня чувство. Ведь это было как есть и пить. И вдруг все темы куда-то делись. Стою, как странник в чистом поле. О чём вот сейчас можно писать? И главное - зачем?

   Наверное, так страшно и странно чувствует себя человек, потерявший память.  Он видит полностью незнакомый мир, населённый какими-то предметами, людьми, звуками и словами. И мы все вместе раньше что-то делали, как-то звались, друг в друге участвовали и затевали игры. Неужели это теперь навсегда?

   Или всё-таки однажды прозвучит первый звоночек, появится зацепка: вот этот предмет называется "моя рука" или "моя нога", а вон тот - очень странный - вполне возможно, что и голова. Это я. И мне нужно писать. Рождать новую себя, искать новые смыслы слов. Складывать кирпичики. Быть живой. Спросить у людей, как это делается. У тех, которые написали раз и навсегда, как это делается. И первым, знающим пусть будет Леонид Соловьёв.

  Много лет тому назад возникла синяя толстая, очень зачитанная книга с вязью на обложке: "Возмутитель спокойствия", "Очарованный принц". И если уж я бралась её перечитывать, то непременно с самого первого эпиграфа.

  "Эту историю передал нам Абу-Омар-Ахмед-ибн-Мухаммед со слов Мухаммеда-ибн-Али-Рифаа, ссылавшегося на Али-ибн-Абд-аль-Азиза, который ссылался на Абу-Убейда-аль-Хасима-ибн-Селяма, говорившего со слов своих наставников, а последний из них опирается на Омара-ибн-аль-Хаттаба и сына его Абд-Аллаха, – да будет доволен аллах ими обоими!"

   Эти весёлые мудрые истории были не сказкой, а правдой. Древней, как те времена. Восточных сказок я побаивалась - отчасти потому, что фильмы по ним снимали уж очень замечательные. Очень ярким, пряным и очень опасным был их мир. Населяющим тот мир стройным женщинам лучше всего было укрыться паранджой и - короткими перебежками - ходить за водой к источнику, а потом скорей, скорей, насколько позволит кувшин на голове, в глухой глинобитный дом без окон, в надёжный внутренний дворик с чинарой в углу.

   Действовали в том страшном мире в основном мужчины. Точили кинжалы в роскошной оправе, бросали друг другу увесистые мешочки с деньгами, приказывали джиннам, падали в ноги падишахам. Каждую минуту им могли отрубить голову или посадить на кол обнажённые по пояс палачи.

   Но за Ходжу Насреддина я была спокойна, хоть мир вокруг него так же был наполнен шпионами эмира, ростовщиками, визирями, ворами и палачами. Он всех опять обхитрит. И поедет дальше на своём испытанном ишаке. Куда? Это знает одна дорога.

   Неисчерпаем свет этой книги, её доброта и надежда. Сколько в ней чистого сердца, простоты и жизни! Сколько старых и новых слов про нашу единственную, хрупкую, вечную жизнь...