К зиме в городе я привыкла ещё в ноябре, когда стало ясно, что снег лёг. Вот лёг, и всё, и теперь никакой лопатой с места его не сдвинешь. Обычная новосибирская зима: берег левый и берег правый - как две одинаково чумазые щеки, а между ними хлюпает и течёт без конца и края могучая река Обь. Вот такая зима налицо. И переход в декабрь ничего в ней не решает, ни на что не влияет, нужно только не забыть, оторвать три листа календаря (верхний-средний-нижний), а другой календарь на стене просто перекинуть, мельком отмечая, на какой день придётся 31 число. Привычно ужасаясь: когда он успел так быстро закончиться, ведь вот только повесили новый, свежий, непривычный. Да мы ещё и привыкнуть-то не успели...
И всё-таки это зима. И хочется, чтобы город прикрыло новым, густым и тихим. Хотя бы в честь одного, сегодняшнего дня. И колонка Алиса снова пугает меня тем, что читает мысли, заводит, как пластинку: "Снег кружится, летает, летает..."
Я помню эту песню как себя. Зимы тогда в здешних местах были неуклюжими, толсто одетыми, бесконечными. Капало, капало на всё подряд сквозь пористый кусок белого хлеба самое любимое малиновое варенье. А я ещё не понимала, что в мире есть поэзия, но поэзия отчётливо была - в падении варенья и падении снега. "А снег не знал и падал..." Или вот: "Раскинутся просторы, раскинутся просторы до самой дальней утренней звезды..." Не знала, но впитывала, как хлеб впитывает малину новой зимы. И до сих пор волнуюсь от этих строк, как будто никогда в жизни не видела такого снегопада.
Комментариев нет:
Отправить комментарий