За туманом

  Ремонт некоторых центральных улиц наши городские службы запланировали, как водится, на осень. Не на сухую и тёплую раннюю осень, а на дождливую и промозглую среднюю, а ещё лучше и вернее - на ледяную и бледную позднюю. С детства хорошо мне знаком вид неряшливой ноябрьской дорожной ямы, в которую медленно падают мелкие сухие снежинки, прямо на трубы, которые неспешно нужно починить до настоящих холодов. И сделать это в подходящее время года не позволяют какие-то таинственные, простому человеческому разуму недоступные причины.

   И вот опять средняя осень, и нужно починить улицы. Нужно содрать с них верхний слой асфальта, и пусть пока так постоят, ведь настоящая монументальная работа не терпит, как известно, суеты. Вот пусть как следует настоится, пусть вволю погуляет здесь ветер, поднимая тучи пыли вперемешку с сухими листьями. Как будто с города содрана кожа, и второй снег вслед за первым, сыплется, как соль, в его открытые раны. И какая-нибудь маленькая, личная боль в горле кажется продолжением большой городской боли.

   А в это же самое время где-то стоит тайга. И люди едут туда - конечно, за туманом. За снегами, которые в городе через минуту слякоть, а там - легли всерьёз. За покоем и волей едут люди туда. Люди делятся фотографиями, как хлебом, и мне кажутся сказкой эти пространства, в которых перед великим сном постепенно затихают звуки. Неужели это всего лишь октябрь? Ещё какой!

  Всякая ступившая нога человека здесь будет немедленно стёрта из памяти, как другая нога, прошедшая здесь сто лет назад. Как нога третья, прошедшая назад тысячелетие. Как четвёртая и все последующие ноги. Но всё так же проста и незыблема суть огня.

  Здесь место не для людей, им придуманы для жизни больные города. Им даны ноябрьские ямы, тягучие пробки, низкие серые небеса. Но иногда люди берут и едут - за туманом. Это самое надёжное и верное, что можно увезти с собой.