В листобой

   Ветер такой, что на нём можно лежать. Или просто опереться и стоять под углом к земле. Вслед за Юрием Ковалем я называю такой ветер: листобой. Он и правда бьёт, и листья сразу и везде; и как они все раньше помещались на деревьях - неизвестно. Просто пятое измерение какое-то.

   Когда в мире царит листобой, о Ковале хочется думать особенно сильно. Не знаю я, хорошо или плохо, что в таком большом и вездесущем интернете так мало Коваля. Почти ничего. Тем ценнее снятый Юлием Чернятиным в 1991 году, расплывчатый от времени, очень неспешный "Монолог".

   Смотреть этот фильм грустно. Угрюмая позднеянварская Москва, серые неприкаянные люди. Все они, до единого, проходят мимо, не замечая, что прямо вот тут, рядом - Коваль. И можно подойти, спросить у него... Что? Хоть что-нибудь. Впрочем, в лицо его тогда мало кто знал. И сейчас мало кто знает. Как-то он всегда отдельно, как тот язь-рыба трепетная, и сам говорил, чувствовал, что не вписывается.

   У него была в том году мастерская на Яузе -  пятая по счёту. Но и оттуда вот-вот должны были выселить. А на потолке фриз написал, руками не вынесешь. "Ты его поснимай, - говорил Коваль своему оператору, -  пусть хоть так останется, а то ведь, когда придут, всё здесь разломают". Несколько раз напомнил: сними. Это было в 1991 году. Но Коваль ещё здесь. И нечто ковалиное тоже.

                                    Осенняя россыпь мозаик
                                    Гоняет над Яузой лист.
                                    Вначале я только прозаик,
                                    И только потом гитарист.

                                    И в литературном обозе
                                    Мне местом пора дорожить
                                    И думать о прозе, изысканной прозе,
                                    Божественной прозе служить.

...Выйти на улицу, опереться на листобой. И тоже думать. И служить как получится.