В родное Н

   Домой возвращались в семь: на циферблате часов, на термометре градусов. И то, и другое говорило о том, что лето прошло, и кое-что отныне волнует больше росы и тумана. А именно: успеем ли за две минуты стоянки запрыгнуть в вагон со всеми своими рюкзаками и сумками? Я всегда боюсь, что не успеем. И всегда успеваем.

   Минут за пять до прибытия нашего пассажирского по соседнему пути, с ужасным лязгом и грохотом, обязательно промчится на полной скорости бесконечный товарный состав. Промчится в одном метре от нас, поднимая страх и ледяной ветер. Промчится безжалостно и полностью объяснимо: ведь на пассажирский здесь всегда хочет сесть очень мало людей. А если мало, то за людей их можно не очень-то и считать.

   Но вот уже мы перетерпели товарный, вот мы успели. Только разместились, а через пять минут уже: быстрее бы приехать. И как это я в детстве могла с упоением смотреть в окно на одинаковую в течение многих часов природу? Ведь это и думать о чём-то надо. А где взять такую длинную мысль? Теперь мысли толкутся в голове исключительно короткие: скорей бы приехать.

 - Мама! - объявил Игорян, по шею и уши сидя в Яндекс-карте. - В десяти километрах отсюда есть село Малый Антибес и Большой Антибес.

   И точно: в Малом Антибесе и население оказалось малым - 238 человек, а в Большом большим - 396. Без малого тысяча больших и малых антибесовцев. Ой, что там делается долгой и сибирской нашей студёной зимой! Глушь и снег - это само собой, и невидимкою луна, и вёрсты полосаты в сумрачной нашей беспредельности. Здесь тысяча антибесовцев на один квадратный километр, а за все другие квадратные километры никто не может поручиться.

   Здесь путь один, а дорог - не меньше, чем людей. И каждый знает свою, и выходит - собранно и тихо - ровно на своей станции Тайга, а то в Юрге или в Болотной, в малом Яшкине успевают за минуту. И входят новые на освободившиеся места.

   И мы тоже доедем, и многие вытекут из вагона в родном нашем Н, повезут чемоданы - каждый в своём направлении. Как будто и не лежали только что на соседних полках, не вдыхали коллективный доширак, не смотрели в окно на явно желтеющие леса, полные, говорят, в этом году грибов. Забросишь ведро, и оно возвращается полное, без единого ложного опёнка. Полное правдивых, настоящих груздей.