Уж сколько раз твердили миру

   У моих ровесников в детстве, кроме двух обычных, кровных дедушек, были ещё два литературных: дедушка Корней и дедушка Крылов. И если первого я легко могу представить в кругу детей (встречи с читателями, костёр в Куоккале - десять шишек за вход), то второй... Обширный, расслабленный, отстранённый от всех... С другой стороны, а кто ещё, если речь идёт о школьном учебнике литературы? Пушкин, в лучшем случае, сойдёт за дядюшку, Лермонтов - и вовсе за старшего брата с мерзким характером, Гоголь сам в родственники не захочет... Мысленно прокручивая в памяти ряд портретов над классной доской, я решительно исключаю из числа своих потенциальных дедушек Некрасова. И Достоевского. И графа Толстого с колючим взглядом из-под кустистых бровей. Остаётся только Крылов, если без литературного дедушки совсем никак нельзя обойтись.

   Пусть себе мирно, уютно дремлет после неумеренного обеда на заседании общества "Беседы о русской словесности", где он почётный член и козырь. Да не потревожит храпом своим пыль времён. Не расслышит, как беснуется, желая немедленно изменить мир к лучшему, молодой яростный "Арзамас". Всё суета, всё пройдёт. А "Ворону и Лисицу" как учили в третьем классе, так и будут учить. Потому и дедушка.

   Он прожил странно долгую для русского писателя, безбедную и, в общем, благополучную жизнь. Не был счастлив в простом, житейском смысле? А этого никто не знает. Здесь наше дело - третий класс, "Ворону и Лисицу" учить. Так учить, что меня и ночью будить не надо, во сне всё скажу от слова до слова. Наша добрая учительница разрешала без морали, но я откуда-то знаю и мораль: "Уж сколько раз твердили миру, что лесть гнусна, вредна, а только всё не впрок..."

  Целая большая страница длинных строчек. Я не представляла, как Игорян это выучит. Стихов он бежит, и над таким ясным, светлым, мягким "Нивы сжаты, рощи голы" бился как рыба об лёд, и памяти его хватало ровно на пять секунд. При том что в дебрях правил полностью недоступной для моего разума настольной игры "Манчкин" он разобрался молниеносно, запомнил с первого взгляда всех персонажей и подперсонажей, и кто кому кем доводится. А глыба басни казалась неподъёмной.

   Но, к моему удивлению, Игорян довольно легко и быстро воспроизвёл сюжет про упавший сыр, а потом так же непринуждённо выучил заданные "Лисицу и виноград" и "Квартет". В чём дело? Я, кажется, догадалась.

   Мораль басни, эзопово иносказание легко объяснить даже ребёнку, он поймёт. Потому что эти житейские ситуации касаются абсолютно всех и происходят с нами каждый день: лестью можно выманить желаемое, поэтому следи за дыханием, чтобы не спёрло; толк от работы будет в том случае, если все в команде работают слаженно; если кто-то обесценивает чужие достижения - это означает лишь то, что он сам хотел бы дотянуться, но не смог. Перед глазами читателя ясная, чёткая картинка, разложенная на кадры: вот ворона взгромоздилась и призадумалась, вот лиса бежала. Вот причина, а вот следствие. Одно логически вытекает из другого.

   Совсем иное - загадочная лирическая метафора, таинственные переживания одного. Чувства, которые не сразу и заметишь за голыми рощами и сжатыми нивами. Пресловутое "настроение", которое к тому же не автора обуяло, а лирического героя, будь он неладен.

   Это похоже на музыкальный слух: кто-то закрывает глаза, всем телом припадая к роялю, трясёт головой, видит иные миры. А кто-то в это же самое время в зрительном зале прикрыл глаза по другой причине: вздремнуть, пользуясь случаем. Чистые и фальшивые ноты для него одно.

   Лирика вся про чувства. Ускользающие, переменчивые. Мир другого, который ты, по какой-то непонятной причине, на мгновение чувствуешь своим. А басни - это мудрость. С ними надёжно, крепко, как в доме с законопаченными на зиму окнами и подполом, полным припасов. Потому Крылов дедушкой и назначен. Он учит уму-разуму, не устаёт повторять базовые, прописные истины: про Стрекозу и Муравья, про Слона и Моську и - особенно часто - про Кукушку и Петуха. Уж сколько раз твердил...

  Но мы что-то с тех пор дальше пятёрки за усердно выученное наизусть не очень заметно продвинулись.