Глядя в огонь

   Не только оздоровиться летом, загореть, отдохнуть и вырастить ноги, но и обязательно научиться новому, полезному - плавать там, ориентироваться на местности; вырвать из земли худосочную раннюю морковь и тут же съесть, наспех сполоснув в бочке... Повзрослеть.
   Это настолько прочно засело в голове, что стало пунктиком - лето проходит, нужно прямо с утра овладеть навыком. Иначе день потерян. А он ведь уже заметно пошёл на убыль, день-то.
   "Вот уже две недели живу я в деревне и не вижу как время летит"... И мы с Пушкиным заодно, и мы не видим, и у нас деревня кабинет. Для Игоряна сплошные умения и навыки. Купаться в любую погоду; ходить босиком, и желательно в рубище - в самых убогих и удобных штанах на свете; бежать в полях с собакой на поводке;сделать копьё с каменным наконечником; резать серпом траву (оказывается, он бывает не только в книжках про древнюю жизнь, но и в руке), зацепить ногу, приложить подорожник и забыть.
   Но самое главное умение - разжигать огонь. Не тот, который получается из покупного угля в аккуратном пакете, политого специальной горючей смесью - пых, и готово. Нет, настоящий, живой огонь. Тот самый, на который можно смотреть вечно - как на течение воды и работу мастера.
   Подойдёт первый попавшийся прохладный, несмотря на июль, вечер. С белёсым, но уже сумрачным небом, в котором проявляется постепенно аппетитный, толщиной ровно в пол-луны, месяц. Точно над соседской трубой, как будто сам Гоголь нарисовал. Вот тут и пора приниматься за работу.
   В бывалую железную печку с трубой положить щепок, сломанных о колено ненужных реек, малых берёзовых полешек. Положить вольно, не битком. Торжественно, с одной спички, поджечь сбоку специально припасённый кусок берёсты. Такой скрученный, что хочется сначала развернуть, убедиться, не грамота ли это мальчика Онфима 13 века. Точно такого же мальчика.
   Осторожно положить горючую берёсту в гущу полешек, щепок, клока сухой травы. Проследить, чтобы взялись, загудели, чтобы сразу и густо повалил в небо из трубы вкусный вечерний дым. Дым, под который засыпают на насесте куры и спокойно идут домой тяжёлые мирные коровы.
   А так, как показывают в мультфильмах - поднёс спичку к дровам, и они сразу мощно загорелись - так в жизни не бывает.
   Вот и всё. Теперь можно смотреть. Примостившись где придётся, в больших хозяйственных куртках с капюшоном. Подбрасывать иногда, ворочать немного кочергой.
 - Если что, обращайтесь к главному истопнику! - говорит Игорян.
   Мы откроем дверцу, будем сидеть и смотреть, как уходит ещё один, не зря прожитый, летний день. Протягивать к живому огню руки, как первобытные.
   Будем молчать, глядя в огонь - как тот, косматый. Первый в мире не от мира сего, у которого метать копьё получалось не очень, но зато он задумал быка, изобразил быка, выразил себя через быка. И всё искал что-то своей тёмной, неповоротливой, но уже загадочной душой - оленя ли, лошадь...
   Какого-то другого искал огня, глядя в этот. Знал, что и там надо поддерживать - не из аккуратно купленного пакета, а сломанное через колено, сучковатое и занозистое. Вспыхивающее живым пламенем где-то на пути между новым месяцем и первыми звёздами.