Камень и чашка

   В летнем списке для чтения у Игоряна Гайдар. У него и раньше был Гайдар - "Чук и Гек". Была книга "Чук и Гек", был фильм, и радиоспектакль, и просто спектакль, без радио. Но это для дошкольников и первоклассников, надо двигаться дальше.

А надо ли? Сложно нынче с Гайдаром.

   Уже мне было сложно, в моём четвёртом классе. Когда очень страшная наша учительница, заслуженный педагог, дала мне и ещё двум девочкам адрес одинокой старушки и велела идти помогать ей по хозяйству.

   Было очень неловко - звонить в чужую дверь, мямлить... Открыла нам крепкая высокая старуха, а вовсе на старушка. Более или менее ласковым басом объяснила, что ничего ей не нужно, потом дала нам цветных карамелек без бумажек и выпроводила. Мне показалось, что ей тоже было неловко.

   Больше мы туда не ходили, а в школе врали прямо в страшные глаза страшной учительницы: ходим, как же; в магазин там, пол моем. И врать вот так было совсем не стыдно. Но Гайдар здесь ни при чём, он другое имел ввиду. Он хотел как лучше.

   А в списке у Игоряна "Горячий камень" и "Голубая чашка".

"Возвращаясь в сад, я встретил у крыльца смущённую Светлану.

 - Папа, - таинственным шёпотом сообщила она, - этот сын Фёдор вылез из малины и тянет из твоего мешка пряники."

   Тот самый стиль, из которого слова не выкинешь, каким бы ни было это слово. Уже есть, как на камне высечено у древних египтян - что бы ни было там, бери и сдавай в музей. Чтобы люди смотрели, думали. А время потом само разберётся.

   Если бы не летний список, я, может быть, никогда не увидела их рядом, никогда бы не заметила, как они похожи - "Горячий камень" и "Голубая чашка". Не только цветом. Голубой волшебный камень нужно разбить, чтобы изменить свою судьбу, а чашка уже разбита, и что-то с судьбой не так, для ребёнка ещё неуловимое, но понятное любому взрослому: что это за друг-полярный лётчик такой, из-за которого началось это великое странствие сквозь войну и мир, с яблоком в котомке, через болото с лягушками к самому горизонту? Из дома, навсегда.

   Но... "Мы не разбивали голубой чашки. Это, может быть, сама Маруся как-нибудь разбила. Но мы её простили. Мало ли кто на кого понапрасну плохое подумает?"

   Мы не разбивали. И Маруся не разбивала тоже. Это всё злые мыши. А вот от мышей есть кот.

И вот уже почти, не совсем, но почти ушла тревога из этого честного и ясного мира.

   Да и "Горячий камень" не так-то прост. Ведь от так до сих пор и лежит на горе не разбитый. И - самое главное - кто он, этот таинственный старик-сторож, который велел Ивашке вытянуть камень из болота, а мире папы и Светланы он сам как будто камень на перепутье.

   " - До свиданья, - улыбнулся глазами сторож. - Я не знаю, куда вы идёте и что ищете, но только знайте: самое плохое для меня далеко - это налево у реки, где стоит наше старое сельское кладбище. А самое хорошее далеко - это направо, через луг, через овраги, где роют камень. Дальше идите перелеском, обогнёте болото. Там, над озером, раскинулся большущий сосновый лес. Есть в нём и грибы, и цветы, и малина. Там стоит на берегу дом. В нём живут моя дочь Валентина и её сын Фёдор. И если туда попадёте, от меня им поклонитесь."

   Что он сторожит, этот старик? Или, может быть, охраняет? Кем и когда поставлен?

Нет, это всё, конечно, нужно читать. Нужно двигаться дальше.

   "Был на той горе и я однажды. Что-то у меня была неспокойная совесть, плохое настроение. "А что, - думаю, - дай-ка я по камню стукну и начну жить сначала!"

Однако постоял-постоял и вовремя одумался.

"Э-э! - думаю, скажут, увидев меня помолодевшим, соседи. - Вот идёт молодой дурак! Не сумел он, видно, одну жизнь прожить так, как надо, не разглядел своего счастья и теперь хочет то же начинать сначала". 

Скрутил я тогда табачную цигарку. Прикурил, чтобы не тратить спичек, от горячего камня. И пошёл прочь - своей дорогой."

   А потом и поговорить немножко.

 - Вот тебе, Игорян, - сказала я, - вопрос со звёздочкой, как ты любишь: почему камень так никто и не разбил?

 - Потому что все люди сначала задумываются, - ответил Игорян, - и понимают, что они и так счастливы.

Неужели правда?

А ведь правда.

Если задуматься.