Без предупреждения

   Я без предупреждения. Хоть, по современным правилам, следует предупредить. Хоть мелкими буквами, да указать, что текст содержит фрагменты, что чрезмерное вредит, а тем, кому восемнадцать минус, сюда нельзя.
   Но я верю в людей - и в минус их, и в плюс. А приятные фрагменты ещё никогда никому не вредили. Поэтому буквы у меня будут крупные. И буквы эти будут - ЛИКЁР.
" - Ничего похожего! - громовым голосом ответил Филипп Филиппович и налил стакан вина. - Гм... я не признаю ликёров после обеда: они тяжелят и скверно действуют на печень."
   Когда я читала в юности обеденные наставления профессора Преображенского, я была с ним согласна и про газеты, и про разруху, и про пение хором; но про ликёры меня всегда смущало. Мне казалось, что профессор, конечно, знает лучше, ведь он светило и литературный герой, каких мало. Тогда почему же у меня ничего не тяжелит, а что касается печени... Ну, какая может быть печень в двадцать лет? Не бывает в двадцать лет никакой печени.
   Дело в том, что мне-то нравились как раз ликёры. Ни слова о небесно-голубых и ярко-зелёных бутылках, которые сверкали сквозь витрину пуще новогодних ёлок. К ним не притрагивались, несмотря на двадцать лет, полное отсутствие печени и страха.
   Но были ведь и другие. Редко, дорого, но были. За что и люблю. Люблю, как благородно булькает, наполняя бежевым и густым маленькую рюмку на тонкой и слабой ноге. Люблю за тёмный и сладкий вкус. За то, что самодостаточный, не чрезмерный, не требующий никакой компании и никакой к себе еды. За долгую чёрную бутылку и долгие чёрные вечера, когда так и тянет обложиться и обвеситься всевозможными огоньками, и свечой в придачу. И всё будет мало.
   За то, что просто так, без повода и без обеда, как будто нет в мире ни газет, ни разрухи, ни пения баритонов. Держа за слабую ногу единственную, долгую, бесконечную бежевую рюмку, потихоньку знать толк.
   Знать толк в своих восемнадцати плюс и в крупных буквах без предупреждения. И что бутылка специально чёрная, чтобы не видеть, сколько ещё там осталось.
   Много ещё там осталось. Если сильно не присматриваться, осталось почти столько же, как вчера.