Кузнечик дорогой

   Ясно, что без Ломоносова не было бы Пушкина, А без Пушкина не было бы всех остальных. И теорию трёх штилей Ломоносов раньше всех открыл, и доказал на личном примере преимущество ямба перед хореем. А то, что было до Ломоносова, читать совершенно невозможно даже филологам, не говоря уже о простых смертных. Да и самого Ломоносова вот так возьмёт и будет читать для души кто-то немножко безумный. Как и Пушкина, и всех остальных.
   Но стоит только увидеть на розе какого-нибудь свекольного цвета спокойного, отрешённого кузнечика, которому вообще до лампочки и ты, и весь твой большой наставленный телефон, и весь твой богатый внутренний мир - в этот самый миг на ум идёт не Пушкин и все остальные, и уж тем более не детская песенка про представьте себе, а идёт он - величественный и разносторонне гениальный Ломоносов. "Кузнечик дорогой, коль много ты блажен..."
   А кузнечик сидит себе дальше - именно блажен и счастьем одарен.
Как же я люблю эти стихи! Больше никакие из всего, что было до Пушкина, не люблю, только эти. "Ты скачешь и поёшь, свободен, беззаботен, Что видишь, всё твоё..."
   Запомнить это стихотворение гораздо легче, чем его название: "Стихи, сочинённые на дороге в Петергоф, когда я в 1761 году ехал просить о подписании привилегии для академии, быв много раз прежде за тем же".
   Я представляю себе сидящего в тряской карете великого человека в неловком напудренном парике, в кружевных манжетах, которые мешают записывать на ходу торопливо пришедшие на ум строчки. Ломоносову пятьдесят, по тем временам он стар, он уже раньше всех всё открыл и смертельно устал бороться с чиновниками и невеждами. Устал просить о подписании привилегий для академии, в нём осталось мало ярости, но всё-таки она ещё осталась, поэтому он едет и едет, пишет и пишет про дорогого кузнечика, который ни о чём не просит и никому не должен.
   Кузнечик дорогой... А потом уже будет Пушкин и все остальные.
Но кто знает, что за дела творятся в том насекомом, недоступном для нашего ума царстве?          Может быть, кузнечик на свекольной розе отрешён не просто так. Он тоже раньше всех всё открыл, и теперь он устал, и слагает в своём зеленом уме: "Человечек дорогой..." А дальше никак нейдёт, и он бросает на середине строчки, и начинает воспевать свекольную розу и знакомую бабочку - как она крылышками бяк-бяк-бяк-бяк.