Живая вода

   Иногда живая вода бывает нужна не меньше, чем Иржику. Был такой Иржик, в сказке про Златовласку - довольно мрачной сказке, и король там был неприятный, с большими недобрыми глазами. И на самом деле Иржику там отрубили голову, и он так лежал, пока его не восстановили. Сначала спрыснули водой мёртвой, и голова приросла на место, а потом полили из другого кувшинчика водой живой, и встал Иржик невредимый. Скорее жив, чем мёртв.
   Сейчас уже вода стала не настолько живая, чтобы полностью воскрешать, и на отдельно взятую голову никак не влияет, и добывается элементарно, а не за тридевять земель. Иногда я вспоминаю про неё уже возле самой кассы, и так удобно послать обратно в недра магазина умелого и полностью читающего ребёнка с просьбой принести бутылку "Карачинской". Не другой, слышишь?
   И ребёнок вернётся ровно через минуту, неся в охапке точно "Карачинскую" в полуторалитровом пластике. Вот она, самая моя живая на сегодняшний день - минеральная природная, газированная, сорок лет вместе с вами, награждена пятьюдесятью четырьмя медалями международных выставок. Разлита у источника? Ну да, так я и поверила. Прямо стояли у источника и разливали. Я даже не уверена, что в этом пластике именно та вода, награждённая медалями, а не улучшенная водопроводная. Но про сорок лет с нами чистая правда.
   В моём детстве "Карачинскую" воду продавали в бутылках из тёмно-зелёного стекла - строгие, почти аптечные бутылки, содержимое которых казалось страшной гадостью, особенно после лимонада "Буратино". Что является лучшим доказательством: вода была в бутылках та самая, медальная, победительница. Но кому нужна в детстве минералка с хлоридами и гидрокарбонатами, на этикетке которой написано про двенадцатиперстную кишку?
   Каждый год летом мы с родителями проезжали на поезде мимо станции Озеро-Карачи, и я обязательно смотрела в окно. Посреди степи действительно лежало озеро, а вокруг стояли маленькие деревянные домики, как из русской народной сказки, и один большой серый санаторий - как из советской народной были. Невероятно магниевое и карбонатное озеро лежало посреди степи, микроэлементы стаями летели в открытые окна вагона; мы проезжали мимо не останавливаясь. Я ещё не знала тогда, что в Сибири подобных озёр множество, и у каждого свой особый сульфат, и грязи его столь же грязны, как на Мёртвом море. Но туристы со всего света не едут, чтобы посидеть в тех озёрах и почитать газету. Да и не надо, местные жители и сами умеют газеты читать.
   В пахучей и плотной от соли воде озера Карачи я в десять лет однажды научилась плавать за одну минуту. Это было самое большое чувство свободы в жизни. Если превозмочь себя и притерпеться к тому, что родители называют "сероводородным запахом", то можно плавать хоть два часа подряд и не устать. А потом не болеть ничем весь учебный год, стать в два раза живее, если не сказать - живее всех живых.
   Тогда ещё моя голова не бродила отдельно от туловища, поэтому живой воды было вполне достаточно, и продавалась она всегда, продавалась везде. Я так привыкла к зелёным сульфатным бутылкам, что долгое время потом была уверена: минеральная вода - это и есть "Карачинская". А их, оказывается, много в природе, минеральных вод. И у каждого человека своя любимая живая вода, которой спасает он себя от своих страшных сказок.