Лимонад и зелёное варенье

   Какое-то особенное испытываешь удовольствие, вспоминая о книгах никому не известных. Хоть тираж уверяет, что он был в своё время сто тысяч, всё равно мне кажется, что никто, кроме меня, эту книгу не читал, никто не узнает эту яркую обложку с мальчиком, бутылкой сока и кабаном. И особенно никто не узнает имя писателя - Иштван Чукаш. У них в Венгрии это, наверное, самое простое и распространённое имя - Иштван. И тот я, который стал киноактёром, тоже Иштван. Иштван Гайзаго, второй "А". Бабушка сокращала его по-своему - Питике. Ну и ну. Полное ну и ну для меня-первоклассницы.
   Всё в этой книге было мне удивительно. Про Венгрию я не знала вообще ничего, но само слово казалось приятным, похожим по структуре на пирожное "картошка" - тяжёлое, сладкое и вязкое.
   Рассказ Иштвана-Питике начинался с того, как во сне увидел он директора мясного магазина, взлетевшего к потолку, как воздушный шар. А было известно, как этот директор любит поесть.
"Он всё время пощипывает то копчёную колбасу. то варёную, то грудинку, то корейку. Это ни для кого не секрет. Целый день из мясного магазина слышны жалобные вздохи: "Ещё вот этот кусочек копчёной колбаски - и всё! Ещё вот этот кусочек корейки - и больше ни-ни!"
   Хорошо было читать эту книгу в компании с правильным бутербродом! Что такое копчёная колбаска, я не каждый день, но всё же довольно отчётливо представляла, а вот корейка с грудинкой... Это были для ребёнка моего времени слова дикие, несусветные. Но тем интереснее. И звучали они неплохо, как сама Венгрия.

   А ещё там Иштван-Питике ел варенье из зелёных грецких орехов. Это как вообще? Это что-то глубоко национальное? Прямо орехи в варенье? Я видела в своей жизни только орехи спелые, костяные, молотком разбиваемые; при чём тут сладкое? Я билась в обрывках своих шаблонов, как рыба в сетях. Неужели прямо ореховое варенье? Иштван-Питике зачем-то складывал эти орехи за щёки, отчего лицо раздувалось, и однажды обратило на себя внимание помощника режиссёра, высматривающего на улице выразительных детей.
   Помощника режиссёра звали Лулу Лимонад, с ударением на первом слоге. Но хотелось прочитать на последнем, и тогда венгерская фамилия становилась родной, как напиток "Буратино". А все остальные имена там были чудные, фантастические, очень трудно запоминающиеся.

  Лимонад с неправильным ударением присмотрел Питике с раздутыми щеками прямо на улице и пригласил его на главную роль в кино. На самом-то деле это был просто рекламный ролик малинового напитка. Но я в первом классе понятия не имела о том, что такое рекламный ролик (и что такое малиновый напиток в бутылке), поэтому была уверена, как и Питике, что теперь он великий актёр.
   А режиссёр там был понятный и смешной, совсем как в мультфильме - он всё время стонал, жаловался, выражал своё недовольство по любому поводу, без перерыва пил кофе, кричал "Мотор!" и "Стоп!", а всю остальную работу делал помощник Лимонад.
   Кроме повести "Как я стал киноактёром", к книге было ещё три: про очень милого игрушечного ослика Шаму (ударение на первом слоге), настоящего кота Мирр-Мурра, второго кота с невероятным именем Ориза-Тризняк (но чего только не запомнишь ради кота!), а также сказка про бродячий цирк Пинтеке, которого я путала с Питике-киноактёром.

   Не скажу, что это была самая любимая моя книга, но перечитывала я её часто. Я не знаю, каким путём попала она в наш дом. Скорее всего, случайно, как и покупались в то время все пригодные для чтения книги. Особенно это касалось детской литературы: что тут раздумывать? Даже если под обложкой полностью неизвестная Венгрия.
   Через несколько лет, в четвёртом классе, я затеяла переписку с девочкой из ГДР. Это было популярное развлечение школьников, не требующее больших усилий. Начинали мы честно, строили корявые незамысловатые конструкции про свою семью и свои увлечения. Но очень скоро, убедившись в том, что наши подруги по переписке владеют русским языком гораздо лучше, чем научила нас по-немецки пожилая Роза Трофимовна, мы начинали лениться и наглеть. А тем, кто переписывался с польскими и чехословацкими товарищами, было совсем хорошо, плюс жвачки, календарики и наклейки в подарок.
  В одном из писем германская демократическая Катрин прислала цветную фотографию с собой в шортах на фоне автофургона и надписью на обороте: каникулы в Венгрии. С тем же самым успехом она могла написать своей чернильной ручкой: каникулы на другой планете, откуда родом бродячий Ориза-Тризняк, Питике и Пинтеке, помощник режиссёра Лимонад и зелёное варенье из орехов. До сих пор это приблизительно всё, что я знаю о Венгрии. Не так уж и мало. Спасибо книге, которую никто не читал, кроме меня.