Когда деревья станут большими

   Осенью я особенно чувствую, как парк становится значительным героем моих рассказов. Летом я бы сразу заметила на его аллеях виолончель в ярко-красном футляре за спиной очень высокого и очень тонкого молодого человека. Ого, вот это футляр! Вот это виолончель! Вот это человек!
   Осенью необыкновенный футляр сливается с окружающей листвой, вписывается и растворяется. Растворяется и человек; только на сердце остаётся странно и хорошо - оттого, что и теперь молодые люди, вопреки всему, идут учиться музыке, несут за плечами свои футляры, которые в это время года впишутся, а в это время жизни - никак или с большим трудом; слишком высокие и тонкие несут их спины. Сквозь парк, который живой, который герой любого времени.

   В такие же дни, как теперь, только в первом классе, я ходила в парк за осенними листьями по природоведению (собрать, приклеить в дневник наблюдений, подписать, доказать, что наступила осень, получить "пятёрку"). Мы пошли с одноклассницей сразу же после уроков, в парк через дорогу. Мы себе казались такими большими, а парк был такой маленький, до закоулка знакомый. Только листьев много, выбрать хотелось все.

   Бродили, шуршали, бросали хорошее ради лучшего, а лучшее ради идеального. А до самого простого мы в тот день так и не дошли.
   Потом я мучительно придумывала, как наклеить в дневнике свои наблюдения так, чтобы не испортить. Клей тогда был ужасный, а скотча и вовсе никакого. Всё-таки приклеила - и будь что будет. А что было? Прошла та осень, и много чего ещё прошло. И сейчас мне кажется наоборот: это я такая маленькая, а парк вокруг пребольшой, и выучить его нельзя.

    А те листья из первого класса совсем пожелтели, истончились, поблёкли. Ужасный клей проступил сквозь них, как солнечные и лунные пятна. И давно уже я не писала так старательно слово "берёза" и слово "клён". Да и где они теперь, тот клён и та берёза? Сохранились ли на белом свете? И если сохранились, то когда-нибудь они снова станут большими...