Как будто чернила

   Новая книга Игоряна, которую он сочиняет на ходу, а записывать ничего категорически не хочет, называется "Приключения во время времён года". Глава про лето начинается фразой, от которой я бы и сама не отказалась: "Был солнечный день, и всё было нормально."
   Но у меня такой фразы нет, а Игоряну не жалко. "Да, конечно, бери!" - говорит он щедро и великодушно. - Можешь использовать в своих рассказах все мои фразы!"
   Итак, был солнечный день, и всё было нормально. Сначала мы гуляли по заросшим тропинкам, потом перешли на дорожки. Квадраты тротуарной плитки под ногами были густо заляпаны чернильными кляксами, как тетрадь по арифметике неприлежного ученика прошлых лет. Это была никому не нужная здесь черёмуха.
   Бескрайнее количество ягод, не интересных даже птицам, обречённых быть вечными помарками в упражнениях по чистописанию. Чёрные, блестящие и подозрительные: а не будет плохо, если я это попробую?
   Плохо не будет, но и хорошо - тоже вряд ли. Странная была это ягода, дающая каждый год неизменный урожай прямо у крыльца бабушкиного дома. Вкус её - яркий и вязкий даже в самом спелом виде - не вписывался ни в какое представление о лакомстве. К тому же внутри каждой маленькой ягоды была довольно крупная и твёрдая косточка, пережёвывать которую было не очень приятно; но скраб для ороговевших частей тела из тех косточек получился бы изумительный. Несколько самых крупных и спелых черёмух можно было сорвать изредка на бегу - просто от нечего делать. Но притяжения и любви в том не было никакой.
   Отчего же я теперь, спустя много лет, так отчётливо помню этот густой, индивидуально сладкий, мягкий и шершавый одновременно, ни на что не похожий вкус?
   Черёмуховый вкус мгновенно распознавался в пепсиколообразном напитке по имени "Доктор Пеппер", который мы так любили в студенческие годы. Но там, конечно, был всего лишь ароматизатор на продажу. Подлинная черёмуха, никому не нужная, щедро сыплется под ноги прохожих в нормальный и солнечный летний день.
   Черёмуха была чуть ли не единственной ягодой, которую нас не заставляли собирать в бездонные вёдра и бидоны. Взрослые вообще говорили, что черёмуха очень целебная, что она резко что-то повышает в организме, или, наоборот, понижает, тонизирует или стимулирует. Она почти лекарство, и сама природа позаботилась о том, чтобы злоупотреблять черёмухой было невозможно.
   И всё-таки без черёмухи не обходилась ни одна зима. Когда речь заходила о самодельном праздничном (или буднем, когда есть настроение) торте, из кухонного шкафчика непременно извлекался пакетик с тёмно-лиловым порошком. (Оказывается, взрослые ухитрились набрать своими руками один бездонный бидон, высушить и перемолоть.) И тесто от этого порошка прямо на глазах таинственно темнело, становилось ароматным и целебным. Косточковым едва заметно, но всё-таки косточковым, осмысленным. Очень мне нравился такой торт, по поводу и без. Вот и вся черёмуха.
   Не годилась она ни в варенье, ни в повидло, ни в компот, как все нормальные ягоды. Только перекрученная через мясорубку в тяжёлую фиолетовую пасту, укладывалась она толстым слоем начинки в пироги, которые считаются знаменитыми сибирскими. Но у нас я не помню таких пирогов, у нас были только торты и сорванные от нечего делать две-три ягоды на бегу...
 - Я хочу рассмотреть поближе эти плоды, - сказал Игорян.
   И я сорвала с низкой ветки несколько древних чёрных ягод. И наши пальцы сразу стали как в чернилах - как у прежнего неприлежного ученика после работы над ошибками. Игорян свои немедленно отмыл, поливая водой из бутылки. Потом и я свои отмыла.
   А черёмухи в этом году много, как никогда в жизни. Или я просто раньше никогда на неё не смотрела, занятая другими своими делами? Другими своими приключениями во время времён года...