Чалма карманного визиря

   В августе встречаются мне на каждом углу персики, которые напоминают не девочку из Третьяковской галереи, а маленькие, но гордые тыквы, покрытые тонкой натуральной замшей. Но ещё более напоминают они мне чалму карманного визиря из арабской сказки. Все визири в натуральную величину были, как на подбор, злые, жестокие и коварные старики; в детстве я их очень боялась. А карманный пришёлся бы в самый раз, и головной его убор был бы полон не глупости, а тончайшего сока. И зрел бы он под солнцем, наливаясь самыми нежными красками, и снимался бы, как урожай. И очень скоро на голове мини-визиря вырастала бы новая чалма, подтверждая круговорот вещей в природе, и в этом состояла бы вся его государственная служба.
   В детстве мне казалось, что жители Персии питались преимущественно персиками. Вкусная страна, и люди должны быть в ней такие же нежные и бархатистые - в этом и состоит секрет хороших человеческих отношений. Мне персик, тебе персик, ему персик - и вся злоба мира сойдёт на нет.
   Но персики среди нас не водились даже в разгар большого лета. Персик я смотрела в кинотеатре - под ослепительным небом, среди белейших минаретов и гудения в тревожные длинные трубы. Именно таким остаётся для меня и теперь фильм "Волшебная лампа Аладдина". Принцесса Будур была в нём изысканная, но на редкость глупая, что не остановило Аладдина, и он даже доверил алмазу сердца своего главную тайну - громадного газообразного джинна огненного цвета.
 - Не верю, - говорит капризная Будур, - что ты всё можешь. Поклянись!
 - Это у вас, женщин, клятвы, - снисходительно и гулко, как в бочку, отвечает джинн своей громадной головой, которая едва вмещается в окно дворца. - А у нас, джиннов, каждое слово - правда!
 - Тогда принеси мне персик! - требует Будур первое, что пришло в её хорошенький мозг.
И в тот же миг - о, чудо! - возникает персик. Этот эпизод я помню очень ярко, потому что желание действительно волшебное, а джинн кремень, несмотря на всю его газообразность: сказал - сделал. Настоящий джинн слова. И Будур следовало бы предварительно и основательно подумать, кого в итоге брать в мужья; а не попробовать ли очаровать это правдивое порождение стихии? Но Будур хватает с подноса персик и кусает его один раз.
На экране хорошо видно, что персик зелёный - даже тем, кто никогда персиков не видел.
   Будур кусает твёрдый незрелый плод один раз и со звоном и вызовом бросает его на поднос: так, значит, это был не сон? они меня обманули! ну, сейчас я им назло... И начинает быстро нашёптывать в лампу, как в рацию: давай того и этого, хочу немедленно свадьбу вот с тем. А мудрый джинн исполняет, но молчит. Это их жизнь, их игры, их выбор. А он всего лишь раб лампы, он ничего не скажет Аладдину про то, как намается он потом с дочерью этой нашей Будур. Он даже персик ей принёс настоящий, твердокаменный. А мог ведь дать чалму карманного визиря, самой последней, самой нежной спелости.
   Но не стал, потому что у них, джиннов, каждое слово - правда.