В стороне от главной географии

   Очень странно просыпаться рано утром не оттого, что во дворе взревела и поехала по делам мощная соседская машина; не оттого, что опять кричит отчаянно и безнадёжно на всю округу неизвестный ребёнок по пути в ближайший детский сад; не от тяжёлого жара, проникающего сквозь любые шторы, вперемешку с липким городским воздухом... Странно просыпаться не от всего этого списка, а в полной тишине, среди которой чей-то мужской голос говорит просто, но кажется, что очень громко: "Рыжий! Рыжий!"
   Рыжим зовут крупного местного золотого кота с широким непробиваемым лицом. Если его позвать, он решительно и неторопливо уйдёт в заросли травы; если навести камеру телефона на память, он обязательно отвернётся и спрыгнет со скамейки, в которой лежал долго и неподвижно в очень живописной позе.
   Рыжий - заметная дворовая личность. Я видела, как женщина, развешивающая бельё на протянутых меж столбов верёвках, просила Рыжего не путаться у неё под ногами, отстать, иметь совесть. Но Рыжий всё равно путался всем своим крупным телом, круглым лицом и упругим хвостом. По всем признакам, он был очень вольный кот и много гулял сам по себе.
Его позвали утром, и я проснулась. Кто-то во дворе уже снова вовсю развесил бельё, кто-то готовил в настежь распахнутой кухне горячий и пахучий завтрак...
   Самых высоких пятиэтажных дома здесь ровно два - наш и другой. Двери всех подъездов одинаково распахнуты днём и ночью. Я запомнила, куда идти, по примете: по двум стоящим детским велосипедам. Зачем трудить руки и тянуть их вверх по лестнице, если завтра снова кататься? Свободные дети на велосипедах встречаются здесь гораздо чаще, чем машины. Единственный кусок асфальта лежит возле здания администрации, на которое я бы никогда в жизни не подумала - уж очень страшный маленький домик, почти без окон и дверей.
   Продовольственные магазины с двух до четырёх часов дня удаляются на обеденный перерыв. В другое время они продают очень вкусные булочки, которые сразу полюбились Игоряну, и неправдоподобно прекрасный сыр. А завтра завезут ветчину, приходите.
   По вторникам здесь ветчина, а вместо крупной купюры лучше дать всю мелочь, какая есть. И если мелочи не хватит, продавец запишет долг - шесть рублей - в особую книгу; запишет имя с пометкой "отдыхающий". И нужно быть очень, очень плохим, самым последним человеком в мире, чтобы не занести долг после обеденного перерыва. И продавец уже считает вас постоянным покупателем, почти родственником, называет по имени, используя уменьшительно-ласкательные суффиксы.
   А ветчина во вторник была очень хорошая.

   С балкона пятого этажа мне видны последние дома, а за домами гора. Маленький, уединённый мир, в стороне от главной географии. Затерянный между глобусов и карт, как горное селение Чорак из второй книги про Ходжу Насреддина. Ему тоже назначено природой чудесное озеро, которое мне сейчас лучше любого моря.
   Здесь всегда гуляет прохладный ветер поверх зноя; здесь очень сильное солнце - довольно родное, но всё равно не наше, и по-другому красивые облака. Большой и вольный, не идущий на утренний голос Рыжий, который вполне мог быть очарованный принцем, если бы не был таким явным и безоговорочным котом.