Шестнадцать часов Сибири

   Игорян мечтал поехать на поезде так, как будто это мне снова семь лет, и это я мечтаю. Считать дни, а в самый последний оставшийся вечер никак не уснуть, думать про общий чемодан, в который всё на свете положено; думать про собственный рюкзак, в котором только необходимое и ничего лишнего.
Если поезда не случилось в июне, то в июле он обязательно должен быть.
 - Подумай хорошенько, Игорян, - сказала я. - Какие главные вещи возьмёшь ты с собой.
 - Я уже подумал, - ответил Игорян. - Футляр для очков и мишку. Больше не знаю, что брать.
Я тоже люблю путешествовать налегке, но ещё не дошла до такого уровня минимализма. А книги, Игорян?
Да, правда, ведь ещё книги.
 - Нужно брать те, в которых максимум информации, - решил Игорян. - Чтобы надолго хватило. Например, энциклопедию.
   С недавнего времени Игорян пристрастился читать самостоятельно - только вслух и только энциклопедии. А я должна сидеть и слушать - про особенности Плутона, про природные зоны, про тайны человеческого скелета... В конце каждого раздела Игорян спрашивает, что мне понравилось больше всего, поэтому слушать приходится внимательно - и про метеориты, и какой сигнал передаётся мозгу по слуховому нерву.
Ладно, бери энциклопедию.
   А чтобы я тоже не теряла навыка, Игорян выбрал три книги: "Хоббита", "Греческие мифы" и сборник сказок "Гора самоцветов". Всего получилось шесть личных вещей.
   С семь лет я тоже с большим нетерпением ждала своего поезда: не могла уснуть накануне, легко просыпалась, чтобы не опоздать - хоть в час ночи, хоть в пять утра. Любила вокзальный дух, таинственно открывшийся вдали зелёный свет, медленно, осторожно и грозно приближающееся лицо тяжёлого локомотива, уют отдельного купе, седьмое небо верхней полки, волшебный миг отправления, надёжный и уверенный стук колёс в ночи...
   Сейчас для меня главное - ничего не забыть: билеты, документы, выход на второй путь, нумерация с головы состава, мой четырнадцатый вагон. Десятый, одиннадцатый...
Ещё издалека я увидела и посчитала, что вагонов в нашем поезде ровно тринадцать. Начинается... Я вспомнила передачу из своего детства "Вокруг смеха" и рассказ про два девятых вагона, который не могла тогда оценить. Но недаром говорят, что всему своё время.
   Нужный четырнадцатый нашёлся непосредственно за двенадцатым. Восходя в тамбур по железным ступеням, я подумала о том, что если рельсы и шпалы вдруг перебежит заяц из леса или чёрный кот из встречной деревни, машинист повернёт обратно от греха подальше, и не посмотрит, что ехать осталось каких-то двое суток; а каждый проводник хранит у себя на груди под форменной рубашкой специальный амулет-оберег от кота и зайца. Ещё в нашем поезде был нулевой вагон; наверное, его пассажиры ехали в Запределье.
   Люблю я вас, российские железные дороги! За вашу стойкость, медитативность и ненавязчивый юмор; за непередаваемое чувство остановившегося времени, когда едешь шестнадцать часов подряд, а за окном - Сибирь, Сибирь, и нет в мире больше ничего, кроме Сибири...
   Мы ехали долго, мы мчались в полях, лесах, но преимущественно в степях. Всё дальше на восток, туда, где ещё не ступала моя нога, сквозь неизвестные мне города и полустанки. Сначала наш поезд работал скорым.
 - В Ачинске будем стоять сто минут! - объявил Игорян.
 - Не бывает таких остановок, ты что-то не так понял. Наверное, десять минут?
 - Сто! - сказал Игорян уверенным тоном человека, давно научившегося считать гораздо дальше ста.
   И расписание на стене туалета подтвердило: сто. Можно смело заказывать обзорную экскурсию по Ачинску, посидеть в кафе или сходить в кино.
   В городе Ачинске наш поезд повернул на юг, на ту ветку, куда ещё не успели провести электричество. Здесь от нашего поезда за ненадобностью отцепили электровоз и прицепили тепловоз. Наш последний четырнадцатый вагон стал первым, а нулевой - последним. Не знаю, что чувствовали его пассажиры, а в наше открытое окно вовсю летел дым и чад, и окно срочно пришлось закрыть. И я представила, как мускулистые по пояс голые парни во главе состава мощно и непрерывно подбрасывают в огнедышащую топку уголь, а из ближайшего леса уже готова выскочить на своих горячих скакунах банда Чёрного Джека или Бена Джонса. Как пить дать выскочит и ограбит всех нас тут, в двадцать первом веке, посреди самой протяжённой в мире великой Транссибирской магистрали.
   Скорость поезда на отдельных перегонах была такова, что самые резвые ребята из банды могли бы запросто догнать его на своих двоих - после того, как красиво упадут на всём скаку с подстреленной лошади.
   Но, к удивлению и счастью, нас никто не ограбил, не забрал ни мишку, ни энциклопедию (Игорян благополучно прочитал мне целую главу). Постояли ещё тридцать пять минут на маленькой станции, уже плохо различимой в тёмно-синих июльских сумерках. В полосе разноцветного заката стояли две бурятские женщины, облачённые в шапки, куртки и летние шорты.
   А потом наш тепловоз загудел, и нам остались последние, самые долгие полчаса пути. В полной уже темноте приехали мы в Учум -  на очень солёное и очень целебное озеро. Всего шестнадцать часов Сибири от нашего города.