Маэстро Джанни Родари

   Когда Джанни Родари был ещё не писателем, а семнадцатилетним, он работал учителем начальных классов в сельской школе. Наверное, это были самые счастливые начальные классы в истории человечества. Ничего не было в их бедной школе, кроме парт, доски и мела; и воздуха с примесью двух морей и апельсинов. И синьор учитель казался таким взрослым, а на самом деле он мальчик, просто большой. И не было у него в запасе ни методичек, ни учебников, утверждённых министерством образования, ни самой лучшей современной программы. Чему такой может научить?
   Интересно, кем они стали потом, те счастливые начальные классы, которых учил без методичек семнадцатилетний маэстро?
   Учителя начальных классов я видела за всю жизнь только один раз - в юмористическом журнале "Ералаш", и звали его Геннадий Хазанов. Он яростно жевал газету, он мастерски убил муху, он заставил красивого белокурого хулигана Гверески спрягать у доски глагол "стрелять".
   Но в реальности я никогда не слышала об учителях начальной школы - даже краем уха, даже за краем. Жаль, что они не существуют в нашей русской природе. Я уверена, что к учителям начальной школы очередь была бы огромной, а конкурс таким, что ответственные родители начинали бы готовиться к нему за семь лет до зачатия. Но учитель начальных классов ничего не спросил бы даже о количестве прочитанных в минуту слов.
   И чему он после этого может научить? Может быть, тому, что умеет сам?
Вот уже три недели подряд мы читаем вслух одного только синьора Джанни Родари. Из двух томов его сочинений у нас есть лишь первый, и выглядит он не очень, как все книги, изданные в начале девяностых. Но это неважно. В первом томе 654 страницы, и пока не будут прочитаны все, Игорян не отступит.
   Шрифт в нашей книге мелкий и убористый, сказка про Джельсомино в Стране Лгунов кажется бесконечной, но Игорян просит читать всё подряд; всё, что есть в первом томе. Ему нравится этот мир - иногда тревожный, иногда печальный. И всегда мудрый, как учитель, которому стукнуло целых семнадцать лет.
   И так же, как в классе настоящего учителя, ему хочется без конца задавать вопросы. Сначала было невозможно - мы останавливали чтение после каждой фразы. А вот ещё один способ облегчения жизни несчастного короля Мидаса, у которого всё превращалось в золото под руками: ему нужно надеть перчатки! Но перчатки от прикосновения тоже станут золотыми. Значит, нужно попросить кого-то из слуг, чтобы он моментально натянул их на руки короля. Не очень-то удобно ходить в негнущихся перчатках, но всё-таки облегчение.
   А если король Мидас прикоснётся к предмету, который и без того уже золотой? Тогда золото станет чище, в два раза. А есть можно так, если не выйдет с перчатками: взять ложку, превратить её в золото, и после спокойно есть суп, ведь через ложку прикосновение уже не подействует. А можно научиться есть ногами, как-нибудь. Прикосновения ног ведь безопасны. Можно, можно приспособиться и жить почти полноценной жизнью...
 - Погоди, - первой опомнилась я. - Но ведь здесь мораль: Мидас был наказан за свою жадность. Уже на следующий день он умолял волшебника отменить колдовство. Зачем облегчать ему жизнь? Пусть думает головой в следующий раз.
   Да, конечно, мораль... Мораль - это непременно. А если Мидасу как-нибудь очень быстро намазать руки кремом, и получится такая защитная плёнка?..

В другой раз читали мы сказку про Пигмалиона.
   "Давным-давно, во времена древних мифов, жил на Кипре молодой скульптор по имени Пигмалион. Он любил своё искусство больше всего на свете. Когда каменщики приносили ему новый блок мрамора,он внимательно осматривал его, обходил вокруг и спрашивал себя:
 - Интересно, кто скрыт в этой мраморной глыбе? Человек или бог? Женщина или хищный зверь?"
 - Стоп, стоп! - закричал внимательный Игорян. - А женщина разве не человек?
 - Понимаешь, - объяснила я. - В старые времена словом "человек" обозначался мужчина. Поэтому можно прочитать так: " Кто скрыт в этой мраморной глыбе? Мужчина или бог? Женщина или хищный зверь?"
   Прямо готовый конспект моих лекций по культурологии. Женщина, знай свой место, там пару себе и ищи.
   Когда статуя была готова, Пигмалион уложил её ночью спать как живого человека. Игорян был потрясён, но другим.
 - У него великанская такая была кровать?
   Игорян думал, что если статуя - то уж статуя, то уж непременно с размахом: египетские сидящие идолы или Колосс Родосский, или что-нибудь ещё не менее гигинтское.
 - Совсем не обязательно, - сказала я. - Красивая статуя может быть такого же размера, как обычная девушка.
 - Как ты? - уточнил Игорян.
Ой, да ладно тебе... Но, в общем, да, примерно так.
   А Пигмалион в сказке тем временем совсем потерял связь с реальностью.
"Его родители, не решаясь побеспокоить сына, с тревогой упрашивали из-за двери:
 - Сынок, приди в себя! Нельзя же любить кусок камня! Нельзя посвящать жизнь какой-то игрушке!"
 - Почему они думают, что это игрушка? - возмутился Игорян. - Это произведение искусства!
   Конечно, это произведение. Но с ума-то зачем сходить? Мораль тут, понимаешь? Мораль. Пигмалион в конце-концов встретил настоящую живую девушку, полюбил её и всё стало хорошо. Как не всегда случается в сказках маэстро Джанни Родари.

Очень понравились Игоряну короткие и яркие "Сказки по телефону".
   Однажды гуляли три брата и увидели странную дорогу - ровную, гладкую и коричневую. Опустились на колени, лизнули языком, а это - шоколад!
 - Я бы не стал так делать! - сказал Игорян. - Сначала нужно было понаблюдать, не ядовитая ли дорога?
   Ходя по комнате кругами, он кратко рассказал правила определения дорожного покрытия. Попросил записать, а то забудем.
1. Сначала нужно разглядеть субстанцию.
2. Немного подождать, чтобы посмотреть, плавится ли материал на солнце.
3. Посмотреть на поверхность: если дорога из дерева, то на ней должны быть некоторые щели; если из камня, на ней были бы маленькие трещины; а если просто из земли, тогда нужно вылить на неё воды, и она станет более чёрной и вязкой.
4. Из чего состоит дорога, можно определить по местности, в которой она находится: в лесу - земляная; в деревне - деревянная; в городе - каменная; в пустыне - песочная.
 - А если дорога окажется шоколадной? - спросила я. - Ты бы хотел её съесть?
 - Нет! - твёрдо ответил Игорян. - Я не ем сладкое!
После чего съел зефирку. Подумал немного, и съел ещё одну.
   Я думаю, что маэстро Джанни Родари принял бы моего сына в свой класс, наполненный воздухом с примесью двух морей и апельсинов.