Под дубом

   Дубы в нашем климате встречаются довольно редко, поэтому почти всё моё детство прошло без дуба. А мораль всей русской классики намекала на то, что дубовый плод жёлудь должен быть очень вкусным.
                              Свинья под дубом вековым,
                              Наелась желудей досыта, до отвала.
                              Наевшись, выспалась под ним,
                              Потом, глаза продравши, встала...
   Если до отвала, то явно должен быть вкусным. Но классика настигла меня позже, в школе. А первое моё желудёвое любопытство приходится на то время, когда я самостоятельно стала читать книгу про Винни-Пуха. Лет мне тогда могло быть приблизительно шесть, ребёнком я была душевно тонким и глубоко сочувствующим. И хоть скачкообразный легкомысленный Тигра был мне духовно не близок, я всё равно жалела его, когда он никак не мог позавтракать.
   Я понимала Тигру, когда он отверг мёд. Я бы тоже с удовольствием отвергла, если бы могла. Меня заставляли есть мёд через не хочу и через не могу в тех редких случаях, когда я заболевала. Этого было вполне достаточно для отвращения. Мёд к тому времени уже окончательно засахаривался, и чайная ложка его была бесконечна, и я знала, что через час пытка повторится. Я была за Тигру всей душой и всем своим температурным телом.
   Про чертополох было ясно безо всякой пробы. Он густо рос у нас во дворе, мальчики с криком "Медаль!" бросали прямо в грудь приглянувшейся девочки круглые серые колючки. Но очень часто попадали в волосы, и тогда девочка отвечала на любовь мальчика искренней ненавистью.
   Я не знала, что такое рыбий жир. Но судя по названию, судя по тому, как от него кривились и корчились все герои детской литературы прошлых лет - гадость он был, гадость, гадость! И здесь Тигра меня удивил, Тигра меня успокоил тем, что не остался без завтрака. Тигра два раза меня удивил. Почему не жёлуди, Тигра? Ведь мораль гласит. Но...
"Он долго и громко жевал их, а потом сказал:
 - Мимы ме мюмят момумей.
А когда Пятачок спросил: "Что, что?" - он сказал:
 - Мимимите! - и выбежал на улицу.
Почти в ту же секунду он вернулся и уверенно объявил:
 - Тигры не любят желудей."
   Когда в моей жизни случился первый дуб, я прежде всего успокоила своё любопытство.  Попробовала попробовать жёлудь. Мимимите! Я отбросила жёлудь, я навсегда перевела жёлудь в раздел природного материала. Тигра был в чём-то очень прав, хоть и завтракаем мы отдельно. И рыбий жир - это гадость, гадость, гадость!
   А теперь я рядом с дубом ежедневно. Дуб растёт в соседнем парке - редкий в нашем климате, как древо жизни. Такой же вечный и незыблемый. Его плоды - лаковые коричневые игрушки для маленьких детей, желанная добыча для живущих здесь белок. Обычно нам с Игоряном не везло - мы приходили к дубу, как проспавшие грибники, позже всех гуляющих ответственно и режимно. И получали максимум один случайно затерявшийся в палой листве жёлудь - полюбоваться немного, а потом отдать белке, ей нужнее. Белка выхватит из руки, отскочит, спрячет, и я опять не успела разглядеть выражение её лица.

   Но в дождь - совсем другое дело. Особенно в сильный, беспросветный осенний дождь. В такой дождь никто не гуляет в парке, кроме нас. Весь дуб в нашем распоряжении. Мы бродим под дубом медленно, внимательно и не напрасно: очень скоро у Игоряна полные карманы желудей, а на лице такая гордость, какой я не испытывала с тех пор, как в последний раз увидела в своём дневнике по природоведению большую "пятёрку".
   Это значит, что я просто отлично понаблюдала за погодой в прошлом месяце, хоть это было и нелегко. Каждый вечер в самом конце информационной программы "Время", под музыку "Манчестер-Ливерпуль" смотреть и слушать прогноз, терпеливо ждать, когда диктор своим чётким голосом, в бесконечной череде регионов, автономных областей, краёв, округов и просто союзных республик, назовёт наконец родную сторонку. И нужно не пропустить заветную цифру, тут же занести её в заранее приготовленную таблицу. Знать, что в этот момент все мои одноклассники (ну, может быть, за исключением самого отпетого хулигана и двоечника Ващенко, который курит - нет, вы только подумайте! - курит во втором классе, и по нему плачет детская комната милиции), так вот сейчас, в эту самую минуту, все мои одноклассники заняты тем же, чем и я: рисуют наполовину синий, наполовину красный кружок, и тучку, прикрывающую солнце... И вся наша Новосибирская область занята тем же, и Томская, и Кемеровская, и Алтайский край, и все остальные, у кого разница с Москвой составляет четыре часа.
   Так мне казалось тогда. И так, конечно, не было. Но зато какой бы замечательный получился флешмоб!
   Не знали мы тогда такого слова. И как же неторопливо жили люди, если каждый вечер они целых три минуты готовы были смотреть прогноз погоды - до конца, до самой Москвы. И такой же в точности "Манчестер-Ливерпуль" был десять лет назад, ещё до меня, и так же его слушали, а до прогноза - смотрели бесконечное заседание высоких старцев по случаю очередной государственной годовщины: рапортует комсомол, пионеры клянутся в стихотворной форме принять трудовую вахту - все как один победители конкурса чтецов лучших английских спецшкол города Москвы. Бурные продолжительные аплодисменты - до тех пор, пока не рухнет древо жизни. Наевшись желудей досыта, до отвала...
   А я всё жду своей погоды под неизменный "Манчестер-Ливерпуль". И все школьные учителя - небожители, которые никогда не едят, не спят, не стирают шторы и не носят тапочки. И наша Риспална тоже. Она соберёт наши дневники наблюдений и будет не спать и не есть, будет сверять, совпадает ли мой юго-западный ветер с её северо-восточным.
   Так мне казалось тогда. И так, конечно, не было. И сейчас я знаю, что даже у древа жизни могут быть несъедобные, негодные для завтрака плоды, я не очень верю прогнозам. И точно знаю, что даже самые лучшие люди на свете едят и спят. Я люблю "Манчестер-Ливерпуль" и ту себя, доверчивую и ответственную, старательно рисующую первую снежинку в нужной графе. Но больше всего сейчас я хочу быть под этим дождём и под этим дубом, с полными карманами желудей, пригодных не в пищу.