Душить трагедией

Хочется воспеть

   Здесь вечерами бывает очень тихо, и воздух, прохладный - вплоть до тумана - пахнет травами, домом и дымом, лёгким миром и простым понятным словом. Петух уснул, не в силах больше кукарекать; собака знает, но молчит. Малина собирается зреть тайно. Только я ничего не знаю и не сплю.
   Надо мной в небе царит сплошной Пифагор - там три видимые мне звезды, как ещё не доказанные вершины А,В и С; там мысленно проведена гипотенуза в сто парсеков длиной; там её квадрат, всегда равный сумме.
   День окончен, как школа. И я опять ничего не знаю. Я не гений, не потомок негров безобразный и не Александр, но есть один параметр, по которому я подхожу.
                                  Но я плоды моих мечтаний
                                  И гармонических затей
                                  Читаю только старой няне,
                                  Подруге юности моей,
                                  Да после скучного обеда
                                  Ко мне забредшего соседа,
                                  Поймав нежданно за полу,
                                  Душу трагедией в углу,
                                  Или (но это кроме шуток),
                                  Тоской и рифмами томим,
                                  Бродя над озером моим,
                                  Пугаю стадо диких уток:
                                  Вняв пенью сладкозвучных строф,
                                  Они слетают с берегов.
   Ни старой няни нет у меня, ни забредшего соседа, ни утиного озера. Одна лишь трагедия и угол. Трагедия под прямым углом. Мне говорят: всё, что берёт за душу - хорошо. А я в ответ: иногда не хорошо, иногда это трагедия. А мне: посмотри, тут искренние порывы. Но я уже никуда не могу смотреть, я задушена трагедией, и у меня нет слов.
   Я не могу ничего доказать, пусть Пифагор доказывает. Я ничего не знаю, ведь я не Пушкин.
   Но провинциальные газеты - моя слабость. Просто беру и читаю про ту жизнь. Читаю душевную "Литературную страницу" (подзаголовок:"Пишут наши земляки"), мельком отмечая про себя, что поэту знать необязательно, он весь в облаках, но редактор напрасно не вмешался в душевный, искренний текст: день рождения никакое не оно, а испокон веков он. Но это мелочи. Главное - интонация:
                              А снег идёт, валит без остановки,
                              И где его складировать, скажите?
                              Ещё бы пару рук найти в кладовке,
                              Я всё-таки пока не небожитель!
Там русский дух, там Русью пахнет. Там на неведомых дорожках...
                              Буду жить среди ветра и пашни,
                              Среди трав и жеребых кобыл.
                              Пусть для вас я отсталый, вчерашний,
                              Только в городе жить нету сил.
                              Дом поставлю с колодцем и садом,
                              Чтоб рябина глядела в окно...
   Ой ты, гой еси! Почему земляки пишут так, что я не могу отличить одного земляка от другого? И от землячки отличить не могу. Собирательный образ, один на всех богатырь.
                              А цветочек кукушкины слёзки -
                              Так народ называет его -
                              Прорастает там, где плачет кукушка,
                              Не имея гнезда своего.
   Стоило Пушкину один раз показать, как зажимают в угол трагедией забредшего соседа, как наши земляки подхватили эту традицию со всей бешеной страстью души.
                             Не знать мне, судя по всему,
                             Секретов счастья женского,
                             Зачем влюбилась, не пойму,
                             Я в парня деревенского.
                             Влюбилась. Заиграла кровь,
                             Ох, на беду-кручинушку,
                             Ему толкую про любовь,
                             А он мне - про скотинушку.
                             Под скрип колёс мне любит петь
                             И ходит благодетелем,
                             Меня обнял он, как медведь,
                             Луна была свидетелем...
  Бывает очень хорошо отодвинуть прочь искренние порывы и всю человеческую трагедию. Сложить пополам, ещё раз пополам. Просто выйти в тишину, полную тумана, уснувших петухов и медленно живущих трав. Никому не нужную, никем не воспетую. Стоять и стоять, глядя в небо. Не в силах доказать раскинувшийся надо мной вечный небесный треугольник...