Внутри неплохого мира

Точит без сомнения

   Это такой значительный момент в жизни, когда вдруг оказывается, что про тебя известно. Скажем, попадается на глаза стихотворение. Имя его автора - Марина Соколовская - пока ни о чём не говорит, но название уже нравится - "Яблочный интроверт". И начинаешь дальше читать неизвестного автора, который откуда-то всё про тебя знает.
                      Яблоко разомлевшее, за упитанные бока,
                      Цепкой клешнёю - хвать!
                      И надкусить, так осторожно, чтоб червяка
                      Не покусать.

                      Нету на яблоке, хоть заглядись, огнестрельных ран.
                      Даже царапины мало-мальской на коже нет.
                      Как туда проникает этот маленький партизан,
                      Яблочный интроверт?

                      Он для меня - великая тайна о ста замках,
                      Вязи арабской по мякоти замысловатый узор.
                      Я для него - захватчик, вредитель о двух ногах.
                      Яблочный плодожор.

                      И говорю ему, глядя в радужные глаза:
                      - Полноте, между нами особой разницы нет.
                      В мире своём я тоже маленький партизан.
                      Яблочный интроверт.
   Я хорошо помню эти самые первые упавшие яблоки - с дерева как с неба. Они были самые спелые и самые ароматные. Путались в густой траве, пытались уйти колобками. Но я их всегда настигала, тёрла ладошкой матовый бок - медовый в крапинку. И ладошка моя становилась такой же первой и единственной, как будто её по сусекам наскребли. Сказочная ладошка, горячая, запутавшаяся во времени, как в траве.
   Все упавшие яблоки оказывались как на подбор червивыми. В каждой сердцевине яблока непременно лежал спокойный червяк и думал обо мне очень нехорошо. Я и сама не лучше червяка - очень нехорошо думаю о тех, кто внезапно откусывает половину моего мира. И ладно бы жевал, но нет - он выплёвывает половину моего мира себе под ноги, кривясь лицом: "Червивое, фу!" И зачем тогда нужно было искать в траве, какая была необходимость тереть ладошкой?
   "Червяки едят только самые хорошие яблоки, - говорили взрослые.  - У червяка губа не дура."
   Я внимательно присматривалась к нежному и беззащитному яблочному жильцу: "А где у него губа?" "Никакой губы нет, - начинали, в своей манере, юлить и выкручиваться взрослые. - Это просто так говорят."
   А мне не нужно ничего просто так говорить. Вы мне правду говорите. Как я попала в этот мир? Что в нём делаю? И было ли в этом мире что-нибудь до меня?
Что-нибудь было. Лето, яблоки, другие ладошки. Другие времена.
   Такая же невозможная жара, как эта. Хлебный киоск посреди жары. И я опять покупаю в нём самый главный, самый свежий продукт.
 - Только что привезли, ещё горячий, - говорит продавец.
 - И хлеб тоже? - удивилась я. - Не много ли горячего на один день?
 - И не говорите! - вздыхает добрая женщина, потом показывает мне градусник внутри киоска - 42 градуса. - Я не буду плотно упаковывать, чтобы он не задохнулся.
   Чтобы хлеб не задохнулся. Люди, значит, пусть задыхаются, а хлеб не должен. В другой руке у меня бутылка с водой, ноги мои рождены ходить, а голова - думать. Мир состоит их очень простых вещей. И, наверное, не так уж он и плох, если я в него однажды случайно попала.