Голубь на фоне города настолько белый, что хочется его сфотографировать на память. Голубь кажется дважды живым на фоне чёрных, изгрызенных наступающей весной сугробов, мутных ручьёв, присыпанных песком ледяных наростов, нескончаемого потока чумазых машин...
Город в эту пору безнадёжно, безжалостно, ужасающе некрасив. И где-то над ним, где-то по синеве плывёт и плывёт себе лодка "Наутилус". Но засматриваться не смей, если не хочешь угодить в мутный поток, подвернуть ногу на ледяном наросте, быть обрызганным чумазой машиной.
После прогулки я брезгливо беру город за шиворот двумя пальцами и несу его под кран, наглухо захлопываю в стиральной машине, прохожусь пылесосом по всем его площадям и кварталам.
Но белый голубь, как белый всадник, не даёт окончательно пасть духом: надежда есть всегда. И даже этот страшный дуб, так почему-то и не сбросивший прошлогоднюю листву, упорно готовиться зеленеть снова.
Отводя от города взгляд, я замечаю афиши: румяное, неунывающее лицо Петросяна. Мимо проходит простая русская семья: хрупкая молодая мама толкает по слякоти детскую коляску, молодой рослый папа внимательно изучает на ходу содержимое своего телефона. А я стою под всеми ветрами, под пронзительными птичьими криками, и в моём телефоне нет интернета. Я даже не могу сию минуту посмотреть ответ на главный вопрос: сколько лет Петросяну? Сколько столетий подряд он не унывает и улыбается своим гладким лицом?
А потом я забуду.
Нет, не забуду. Всего 71 год... Я думала, что Петросяну гораздо больше. Я думала, что он был всегда.
Афиша Ренаты Литвиновой краснеет губами издалека. "Принципиальный и жалостливый взгляд Али К." Мне всегда казался привлекательным этот неправильный, параллельный мир, полный странных персонажей: "Честное слово содержанки! Клянусь своей родиной, славным городом Козельском." Ещё с тех давних пор, когда я задумывалась: она играет или такая есть? Конечно, она есть. А интернета в телефоне нет - посмотреть возраст.
Но я не забуду. Ренате Литвиновой 50... Я думала, что ей гораздо меньше. Нереально меньше.
С третьей афиши бородато и ясно смотрит мир иеромонах Фотий. Заброшен в глубину сибирских руд по заданию шоу-бизнеса. А Н. В. Гоголь жив, кто бы что ни говорил.
Прямо поперёк улицы растянуто полотнище с большим чёрным словом "Баста" - выглядит не как афиша, а как приговор. Окончательный, бесповоротный, обжалованию не подлежит. И как продолжение темы - объявление на родном подъезде:
Так и хочется добавить от себя: за голову помощника даём до 35000. Но только в том случае, если ему тоже не больше тридцати пяти...
А голубь-то, голубь настолько бел, что хочется его фотографировать. И страшный дуб готовиться зеленеть несмотря ни на что. И всё в этом мире идёт своим чередом.
Побывав в гостях у двоюродных, младшему из которых недавно исполнился один год, мой сын рассказал о главном: "Мама! Богдан уже научился ходить на задних ногах!"
А лодка "Наутилус" и дальше плывёт по синеве, плывёт по синеве...
Город в эту пору безнадёжно, безжалостно, ужасающе некрасив. И где-то над ним, где-то по синеве плывёт и плывёт себе лодка "Наутилус". Но засматриваться не смей, если не хочешь угодить в мутный поток, подвернуть ногу на ледяном наросте, быть обрызганным чумазой машиной.
После прогулки я брезгливо беру город за шиворот двумя пальцами и несу его под кран, наглухо захлопываю в стиральной машине, прохожусь пылесосом по всем его площадям и кварталам.
Но белый голубь, как белый всадник, не даёт окончательно пасть духом: надежда есть всегда. И даже этот страшный дуб, так почему-то и не сбросивший прошлогоднюю листву, упорно готовиться зеленеть снова.
Отводя от города взгляд, я замечаю афиши: румяное, неунывающее лицо Петросяна. Мимо проходит простая русская семья: хрупкая молодая мама толкает по слякоти детскую коляску, молодой рослый папа внимательно изучает на ходу содержимое своего телефона. А я стою под всеми ветрами, под пронзительными птичьими криками, и в моём телефоне нет интернета. Я даже не могу сию минуту посмотреть ответ на главный вопрос: сколько лет Петросяну? Сколько столетий подряд он не унывает и улыбается своим гладким лицом?
А потом я забуду.
Нет, не забуду. Всего 71 год... Я думала, что Петросяну гораздо больше. Я думала, что он был всегда.
Афиша Ренаты Литвиновой краснеет губами издалека. "Принципиальный и жалостливый взгляд Али К." Мне всегда казался привлекательным этот неправильный, параллельный мир, полный странных персонажей: "Честное слово содержанки! Клянусь своей родиной, славным городом Козельском." Ещё с тех давних пор, когда я задумывалась: она играет или такая есть? Конечно, она есть. А интернета в телефоне нет - посмотреть возраст.
Но я не забуду. Ренате Литвиновой 50... Я думала, что ей гораздо меньше. Нереально меньше.
С третьей афиши бородато и ясно смотрит мир иеромонах Фотий. Заброшен в глубину сибирских руд по заданию шоу-бизнеса. А Н. В. Гоголь жив, кто бы что ни говорил.
Прямо поперёк улицы растянуто полотнище с большим чёрным словом "Баста" - выглядит не как афиша, а как приговор. Окончательный, бесповоротный, обжалованию не подлежит. И как продолжение темы - объявление на родном подъезде:
Так и хочется добавить от себя: за голову помощника даём до 35000. Но только в том случае, если ему тоже не больше тридцати пяти...
А голубь-то, голубь настолько бел, что хочется его фотографировать. И страшный дуб готовиться зеленеть несмотря ни на что. И всё в этом мире идёт своим чередом.
Побывав в гостях у двоюродных, младшему из которых недавно исполнился один год, мой сын рассказал о главном: "Мама! Богдан уже научился ходить на задних ногах!"
А лодка "Наутилус" и дальше плывёт по синеве, плывёт по синеве...
Комментариев нет:
Отправить комментарий