Инжирная с корольком

  

    Когда нашей дочери было года приблизительно три, она не произносила несколько наиболее трудных звуков родной речи. Очень стандартно - шипящие плюс Р. Вместо коварного Р она везде подставляла комфортный Й.
   Вот собираемся зимой на прогулку. Ребёнок стоит на пороге - полностью в комбинезоне, в валенках. Рядом я стою в мехах. Муж-флегматик традиционно нетороплив. И подгонять его бесполезно. Вот он обул левый ботинок, тщательно затянул шнурки. Вот придирчиво рассматривает правый. Вот решил почистить оба.
Я дзен. А дочка ещё маленькая.
 - Папа! - говорит она решительно. - Мне зайко!
 - Какой зайка? - муж делает непонимающее лицо. - Где зайка?
 - Да не зайка! - берёт дочка выше на два тона. - А зай-ко!
 - Не вижу никакого зайки. Может быть, он спрятался?
Однако, кризисы взросления бывают не только у трёхлетних девочек, но и у двадцатипятилетних мальчиков тоже, сплошь и рядом.
 - Никакой не зайка!!! - выходит из берегов дочка. - Не зайка!!! Зай-ко мне! Зай-ко! За-а-ко!
Угу. Он живет на Киевской, а она на Киевской.
   Комбинезон у дочки ярко-красный, с яблоком на груди. Капюшон похож на колпак, с ярко-зелёной петлёй на конце. Всё вместе - картина маслом "Гном готов к истерике".
 - Перестань издеваться над ребёнком! - говорю я (а самой смешно). Беру дочку за петлю и вывожу в подъезд, потом вниз по лестнице. Через несколько секунд во двор выходит муж с санками наперевес.
 - Доча, так где зайка? - спрашивает он.
Но зайка уже ускакал.
   Это присказка, не сказка. Сказка будет впереди.
   В тот год выдался какой-то небывалый, фантастический урожай хурмы. Маленькие киоски "Фрукты-овощи" ещё не были так распространены, поэтому продавали преимущественно на рынке. Весь рынок был завален хурмой - не только внутри, но и снаружи. Прямо на улице торговали мёрзлыми яркими плодами. Ценники уверяли наравне с продавцами: "Королёк шоколадный, спелый, не вяжет!"
   Деревянно перестукивающие плоды королька приносили домой, опускали в миску с холодной водой, там он постепенно приходил в себя, расцветал, становился живым и упругим. Сквозь кожуру кирпичного цвета просвечивала спело-коричневая мякоть, которой можно было доверять: не вяжет, хоть и с косточками.
   Королёк не подводил никогда, в отличие от хурмы крупной, апельсиново-оранжевой, вызывающе праздничной. Язык от неё моментально делался шершавым и неповоротливым, с трудом прожёванный кусок прочно вставал в горле - ни туда, ни сюда. Потом проглатывался кое-как, и мне казалось, что он движется вниз не по пищеводу, а прямиком вдоль позвоночника, до самого копчика, точно повторяя замысловатый рельеф.
   Нет уж, поиграли и довольно. И мы снова покупали королёк шоколадный. А потом снова покупали.
   Я не помню, как обстояли дела с хурмой в мои студенческие годы, а вот про детство скажу точно: слово "хурма" в первый и последний раз я встретила в рассказе Драгунского "Что любит Мишка". Тогда он казался мне смешным, без примесей, а сейчас немножко приходит на ум Рабле. Когда этот бедный первоклассник начинает азартно перечислять: докторской на спор съем кило, копчёную люблю, сырокопчёную, ливерную, зельц, гусятину, утятину, индюшатину, сайру, кету, кильку, репу... Сразу как-то лучше начинаешь понимать историю своей страны, со всеми нюансами.
   Бульон, бананы, хурму - бормочет Мишка в полузабытьи. Мишка казался настолько всеядным (дашь солому - съест солому), что незнакомое слово проходило мимо сознания и вопросов не вызывало. Я верила, что он любит какую-то там хурму, как верила в то, что Робин- Бобин Барабек скушал сорок человек.
   Больше хурма нигде не упоминалась, и даже в кино её не показывали, как будто она была тем ещё фруктом и имела проблемы с властями.
   А потом в один миг её вдруг стало очень много. В тот год, когда наша трёхлетняя дочка рассказывала папе про истинного зайку, был небывалый, какой-то фантастический урожай хурмы.
   Мы приходили на рынок, и под его гулкими сводами ясно и отчётливо слышался звонкий голос нашего ребёнка. Зачем что-то приглушать, когда радость? Когда ты живёшь в гармонии со своими эмоциями.
 - Мама, гляди, какая там ... !
Доча, я вижу, что там хурма. Везде хурма.
 - Мама, там очень много ... !
На рынке предпраздничная толпа.  Люди наклоняют головы, пряча улыбку.
 - Мама! Давай купим ... !
Через несколько лет мне скажут, что у моей дочери академический голос, и если его развивать, она сможет петь в опере.
 - Мама!
У меня и дзен, и смешно мне, и провалиться хочется сквозь землю - всё вместе.
 - Девушка, что вы хотели? - спрашивает продавец.
 - Мы хотим ... ! - доверчиво глядя ясными глазами в лицо продавца, говорит дочка.
 - Да, пожалуйста, килограмм, - давлю я в себе приступ гомерического хохота.
Пряча улыбку, продавец взвешивает нам хурмы...
   Потом мы уже как-то меньше стали её покупать, но всё равно в декабре - обязательно.
Муж купил сразу три сорта - инжирную, королёк, какую-то совсем мелкую.
 - Почему не убывает? - спросил он на следующий день. - Сама просила и не ешь!
 - Я ем! Вчера две штуки и сегодня две. Зачем ты купил так много? Сам купил и не ешь!
 - Я ем!
И мы стали есть вдвоём.
 - Терпеть не могу хурму! - сказала наша дочь.
А сын опять отказался пробовать. Даже не спросил, как это называется. Хотя уже вполне прилично научился говорить Р.