Дым свечной

  

   Очень трудно искать в темноте чёрную кошку. Особенно если её там нет. Зато сразу чувствуется, даже в самой непроглядной, как здесь только что горела свеча. Потом кто-то дунул - резко, отрывисто. И смотрел ещё секунды две, как тлеет оранжевым, чистым, навек уходящим тонкий скрюченный фитиль. Как подмигивает напоследок прозрачный восковой кружок...
   Теперь можно уходить, теперь безопасно. Только причудливый серый дым расплывается лёгкими тонкими волнами, неровными кольцами. Бородой хитреца, который старательно и тайно натёр специально припасённым огарком чистую страницу тетради - и теперь домашнему заданию в ней не быть. Хоть смейтесь, хоть плачьте - не поможет. Больше никто ничего не сумеет выполнить на тех линейках, на тех клетках. Но зато мы точно знаем, даже в полной темноте, что здесь недавно горела свеча.
   Неужели люди так жили когда-то? Поднимались к себе по гулкой каменной (или уютно поскрипывающей деревянной) лестнице, прикрывали рукой от сквозняков нежное пламя, берегли дыхание. Писали письма в медовом свете, задумчиво поглядывая в чёрное окно, за которым дрожит и бьётся давно облетевший вишнёвый сад, а за тем садом дремучий лес, а за тем лесом холодное море, а за тем морем милый друг... Последнюю строчку вычёркивали, просили кланяться. А по всей земле, по всем пределам мело, мело. И подсвечник бронзовел навеки.
   Уже далеко позади был Новый год, и все таинственные вечера, полные предчувствий и конфетных фантиков, но ещё вовсю царил на земле январь - тёмный до краёв, бесконечный и цепкий, ступающий медленно и тяжело своими валенками. Он холодил сердце и утаптывал душу, он внезапно отключал электричество, он обрывал все провода и фильм про любовь на самом интересном месте. И людям оставался только вечер, только мрак за окном и волчьи завывания ветра.
   Так, это, похоже, надолго. Ощупью пробираемся на кухню, где остались ещё после всех праздников, где ждали и дождались своего тихого часа полторы бледно-жёлтые свечи в жестянке из-под растворимого кофе.
   Вот коробок, вот спичка. А вот так люди и жили. Громадные тени по стенам, осторожный шаг. В соседней комнате, конечно, притаилось страшное и ждёт меня персонально. Сумасшедшая жена мистера Рочестера в чём-то длинном, белом хохочет утробно. И всадник без головы уже здесь. И Вию, скорее всего, уже подняли веки его верные слуги. Помогите! Спасайте меня все!  Съёживаюсь под двумя одеялами, стараясь не смотреть в темноту. Это надолго, чуть ли не навсегда. И только запах - дымный, тёплый, восковой - напоминает, что здесь была свеча, что люди не успели уйти далеко. И если прямо сейчас броситься по следам...
   Но я засыпаю в январе, под двумя одеялами, так и не досмотрев кино, так и не поняв до конца правило умножения в столбик двухзначных чисел.
   Свечи отвоёвывали нас у тьмы. Тихо старели, обрастали сбоку бородой - восковыми сталактитами молочного цвета. Сходили на нет. Мы зажигали новые свечи. Капали горячим на ладонь, терпели, любовались отпечатками линии жизни и линии судьбы. Жизнь обещала быть долгой, а судьба счастливой. Это подтверждали и восковые наши девичьи гадания, застывая в воде то явным кольцом, то однозначным сердцем, то заманчивым тайным знаком, полным самого лучшего в мире смысла.
   Мы красиво располагали маленькие свечки на деньрожденном торте, задували разом все, наскоро проговаривая в уме задуманное. Отмывали от жирного крема два с лишним десятка крошечных свечных подставок. Давайте лучше одна свеча будет равняться сразу десяти годам. А ещё лучше ну их совсем! Если бы желание исполнялось от того, что ты дуешь изо всех лёгких, от того, что воск обещал, и оборванные провода будут снова натянуты туго и звонко - над всеми ветрами.
   Толстая-толстая свеча горит много дней, много лет. Это мы когда её купили? В каком году? Тоже не помните. А ей всё конца нет.
   Сгорают дотла в аромалампе низенькие разноцветные без счёта. А то вдруг нашли в магазине восковые, длинные, самых нежных оттенков. Пригодятся все, начнутся и закончатся. Только дым свечной останется в комнате - причудливый серый дым.
   Так и живут люди. Пишут каждый своё в медовом свете, посматривая в чёрное окно, за которым город, а за городом люди, а за людьми большой снег, а за снегом... Вычёркивают последнюю строчку.