Им квас как воздух был потребен...

 

   В самом центре лета, как в центре мира, обязательно должна была стоять бочка с надписью на боку - "Квас". Возле бочки всегда кипела жизнь: повелительница крана едва успевала поворачиваться - живо наполняла стаканы маленькие гранёные, наполняла большие кружки особо жаждущим, наполняла трёхлитровые банки с собой, наполняла весёлые бидончики в горошек. Принимала у населения мелочь и рубли, мучаясь от невыносимой жары заодно с народом
   Весь день продолжался круговорот в природе стаканов-кружек-банок-бидончиков. Иногда, словно гром среди ясного неба, звучало неминуемое: всё! квас закончился! Истомлённая очередь горестно вздыхала, но не отчаивалась. Все надеялись, что очень скоро бочку наполнят новым, холодным, бодрым. Квас не мог кончиться никогда.
   Иностранные туристы охотно фотографировались рядом с колоритными русскими бочками, ставя их наравне с матрёшками, балалайками, ушанками и медведями. И правильно ставили.
   Если бы иностранные туристы прочитали на языке оригинала роман "Евгений Онегин", они бы сразу всё поняли про бочки и вечную жизнь вокруг них. Поняли бы мягко, верно и навсегда.
                        Они хранили в жизни мирной
                        Привычки милой старины;
                        У них на масленице жирной
                        Водились русские блины;
                        Два раза в год они говели;
                        Любили круглые качели,
                        Подблюдны песни, хоровод;
                        В день Троицын, когда народ,
                        Зевая, слушает молебен,
                        Умильно на пучок зари
                        Они роняли слезки три;
                        Им квас как воздух был потребен,
                        И за столом у них гостям
                        Носили блюды по чинам.
   И не говорите, Александр Сергеевич! Потребен настолько, что силы рассчитать не могли: просили у родителей сразу большую кружку, вместо привычного стакана. Отдувались, булькали животом, не хотели отступить, и всё-таки сдавались, обессиленные. И папа допивал наше потом, после своей собственной большой кружки.
   В нашей детской среде ходили страшилки, что в квасе (и в кефире тоже, в старом добром кефире, подумать только!) имеются, хоть и небольшие, но самые настоящие АЛКОГОЛЬНЫЕ ГРАДУСЫ.
   Скорее всего, так оно и было. Потому что пить квас прямо в центре лета, прямо в центре мира, возле русской народной бочки было очень весело. И назавтра снова хотелось его пить, прямо с утра.
   У нас ещё продавали прямо из бочки напиток. Все его так и называли - просто напиток. Никто не знал, из чего готовят такой - оранжевый, очень вкусный, очень охлаждённый. С тех пор, как исчезло детство, никогда и нигде не встречала я больше такого.
Но это лирическое отступление. Хотелось бы о квасе подробнее. Итак.
   В самом центре каждого дома, как в центре мира, на кухонном подоконнике, бесконечно уважая саму себя, прочно стояла банка с квасом домашним, собственным. Заботливо настоянным на чёрном хлебе, меду, изюме, чём-нибудь ещё особенном, индивидуальном. Получалось для себя, родных и гостей - кисловато-коричнево, окрошечно, терпко, неописуемо.
   Уличный, бочковый вариант не годился в окрошку - сладкий, не своими руками сделан, дворовый, купленный. Перелётный как птица - сегодня есть, а завтра кто знает.
   Квас домашний жил на подоконнике основательно. Готовую порцию процеживали и ставили в холодильник. Оставшаяся на дне толстым слоем закваска работала дальше, снова и снова. Пока не истекало лето.
   Потребны были оба кваса, уличный и домашний, одинаково. Потребны как воздух. Тот самый воздух.
   Существует поверье: если посмотреть сквозь бокал, наполненный коньяком, на вещь, сделанную из дуба, откроется потаённая суть этой вещи. И я думаю: если бы взять где-нибудь стакан настоящего домашнего кваса и посмотреть сквозь него на уличную бочку - откроется ли что-то? Жизнь мирная, милая, почти пушкинская старина. Ударит о самое дно души прохладной струёй, мгновенно утолит самую сильную жажду.
   Но нет больше в центре моего мира, моего лета, моего дома заветной трёхлитровой банки. Ленюсь что ли? Отвыкла? Забыла? Равнодушно прохожу на улице мимо квасной бочки, возле которой неизменно скучает без работы продавец и столбик одноразовых стаканчиков, больших и малых. Никто не покупает тот квас, и я тоже не доверяю: сколько дней ему от роду? сколько раз охлаждался? и вообще непонятно, чего они туда плеснули, чтобы не испортился никогда? Не ключница делала, это ясно. И не для господ Лариных.
   ...Занимаясь летней уборкой в кухонном шкафу, я нашла задвинутый в самый дальний угол пакет с надписью "Квас сухой хлебный". Ведь купила зачем-то. Значит, были намерения. Значит, хотела вспомнить, какой был. Просто руки не дошли. А на самом деле, в глубине души потребен. И срок годности на пакете ещё не истёк.