Что-то ещё, кроме моря

Там были

   Во времена моего детства считалось, что каждый советский школьник мечтает побывать в "Артеке". Просто обязан мечтать. Не думаю, не совсем так. Правильнее будет: даже и не мечтали. Даже мысленно не могли представить себя на фоне зелёной горы и синего моря, да ещё с горном, вскинутым прямо в небо.
   Ведь это отличником нужно быть и одновременно активистом. Отличником - ладно, ещё можно очень сильно постараться, но вот активистом... Я уже в пятом классе училась, а до сих пор не видела ни одного живого активиста. Активист представлялся фигурой мифологической, это про него было написано в классном уголке, в девизе нашего отряда: "Не углем тлеть, а огоньком гореть!" Но мы все тлели в основном.
   Не видела я также ни одного суперталанта, ни одного победителя главной математической олимпиады страны. И всё-таки в том, что "Артек" существует на самом деле, а не только в эфире "Пионерской зорьки" и на страницах "Пионерской правды", сомневаться не приходилось. Один мальчик из нашей школы побывал там и вернулся. Ну так что же? Бывают на свете чудеса - летающие тарелки, Бермудский треугольник, снежный человек, мальчик-артековец из нашей школы, всего на один класс старше меня. Несмотря на его незамысловатые рассказы - ездили на экскурсию в Алушту, ездили в Алупку - он казался посвящённым в какую-то великую тайну.
   Мальчику из нашей школы досталась смена в феврале-марте, и я не понимала, какой в "Артеке" смысл, если нельзя купаться в море? Очень обидно, думала я, вот так победить в соревнованиях, оставаясь при этом круглым отличником, а тебе в награду - февраль-начало марта.
   У меня в ту пору была в числе любимых книга "Улица младшего сына", про пионера-героя Володю Дубинина, мальчика из Керчи, артековца. Я не понимала: зачем премировать поездкой на море крымчанина, у которого целых два моря под рукой круглый год? Я тогда думала, что всё дело в море. И настоящий "Артек" бывает только летом, преимущественно для отличников-активистов из Москвы. Про детей соответствующих родителей я, по своей наивности, ещё не умела думать.
   Но вот однажды я своими глазами увидела летнего артековца-сибиряка, и помню его до сих пор.
   Случилось это в нашем городском пионерском лагере, где я оказалась по желанию родителей. Что такое среднестатистический детский лагерь времён послесмертия трёх старых людей из Кремля? Все тлели помаленьку. И всё тлело. Как мне теперь припоминается, большую часть дня мы были предоставлены сами себе, бродили по огороженной территории и дышали свежим воздухом.
   "Интересными делами" нас донимали не особенно. Никакой "Зарницы" (избавь, судьба, от этой напасти, по возможности навсегда!), никакой помощи ближайшему колхозу на капустной прополке. Один раз был праздник Нептуна. На меня и ещё нескольких девочек надели травяные венки и юбки, а потом заставили по пояс в лагерном бассейне водить хоровод под звуки баяна. Это был танец русалок. После него домой захотелось ещё сильнее.
   И вот в таком лагере, в таком, не побоюсь этого слова, отряде явился вдруг Толик - дочерна загорелый, быстроногий. Только что из "Артека".
   Видимо, контраст между тем и этим поразил Толика настолько, что он немедленно бросился менять мир к лучшему добрыми делами и геройскими поступками.
   Прежде всего, Толик добровольно согласился стать командиром отряда. И весь отряд (включая вожатую и воспитательницу) вздохнул с облегчением. Не нужно будет сидеть потупив взор и твердить про себя: "Пусть не я, не я, пожалуйста!" А взрослые будут скучно понукать: "Активнее, активнее, ребята! Пока не выберем командира, купаться никто не пойдёт!"
   Так хочется поскорее купаться, и так не хочется в актив, вы себе не представляете! В фильме "Сто дней после детства" Глеб Лунёв возразил, когда его выдвинули: мол, спасибо за доверие, но я всю зиму на дружине корячился (прямо так и сказал, и не вырезали), теперь я отдохнуть хочу. А там и лагерь необычный, и вожатый-скульптор. Наш лагерь обычный был.
   И Толик согласился добровольно. Более того, он тут же приступил к исполнению своих обязанностей, что совсем уж невероятно. Сам предложил название для отряда - ЭРОН. И девиз "Энергичные ребята отличного настроения". Видимо, это был "Артек", который прошёл, но Толику хотелось ещё хоть чуть-чуть. Вожатая с воспитателем нарадоваться на Толика не могли. А мы купались.
   На линейке Толик звонко командовал: "Наш отряд!" "ЭРОН!" - отвечал отряд более или менее. "Наш девиз!" - продолжал Толик. "Энергичные ребята отличного настроения", - вяло и вразнобой тянул отряд. Мне почему-то всегда было стыдно выкрикивать хором девизы и речёвки.
   "Отставить!" - перекрывал хихиканье других, менее энергичных отрядов, начальник лагеря. - "Ещё раз!" Вторая попытка удавалась получше. Уж очень сильно хотелось купаться.
   А ведь он правда стремился как лучше, Толик. Он хотел выдумывать, спорить, делать, бежать, дружить. Немедленно, сейчас! Я начала подозревать, что это "Артек" бьётся в Толике и хочет на свободу. Что "Артек" - это не только море.
   Но Толик не встретил коллективного понимания. На него смотрели как на умалишённого и снова хотели купаться. Постепенно Толик перестал предлагать, звать и рваться в бой. Он понял, что его смена кончилась. Подозреваю, что вожатая с воспитателем вздохнули с облегчением ещё раз.
   ...Много лет спустя мы с маленькой дочкой снимали дачу в Крыму. В последние дни отдыха к нашей хозяйке в гости приехала племянница Анжела. Мы как-то незаметно, стремительно и радостно подружились. Однажды в разговоре Анжела обмолвилась, что в детстве была в "Артеке", в далёком восьмидесятом году. Как плакали при расставании, рассказала. Как переписываются до сих пор, спустя двадцать с лишним лет.
   Я забыла спросить Анжелу - летом ей выпала смена или нет. Неважно. Не море там было. Что-то ещё, кроме моря. О чём знал про себя тот мальчик из февраля-марта. О чём изо всех сил пытался рассказать нам загорелый Толик. Да так и не смог.