Мелодии и ритмы

 

Красные очки, но не спина

   Я часто думаю, глядя на море, что когда-то в точности таким же до самого горизонта его видел древний грек, а ещё раньше - древний зверь, а ещё прежде - древний мир. Камни, вода и солнце. Простор и покой. А  ревущие катера и катамараны пройдут. И автоматы по продаже круглых жевательных резинок кислотных расцветок. И сверкающее всеми огнями кафе с шашлычным запахом на всю округу. Смахнуть бы всё это, как крошки со стола. И оставить пейзаж. Камни, воду. Простор и покой. Вольных зогорелых детей, поедающих арбуз прямо на берегу, а потом сразу купаться в прозрачном шёлке сколько влезет.
   Непуганую медузу оставить, большую лёгкую чайку. Преданных и спокойных людей. И чтобы в самое марево, в самое послеполуденное пекло всё живое безмолвствовало и таилось, а не месило бульонистое мелководье, не зазывало потратить деньги, не лежало в полном изнеможении на мелкой гальке,  упорно сгорая телом.
   Не кричало детям: "Стоять, я сказала! Назад! Веди себя как следует, а то больше никогда на море не придём!" Не спрашивало двухлетних: "Зачем гальку в рот тянешь? Ты что, сдурел?"
   Как ответить двухлетнему на поставленный вопрос? Это просто разные ритмы, мама. Разные мелодии души. Дело в том, что ты боишься моря, а я ещё нет.
   Так всегда мне хотелось, как в прохладном и прекрасном чёрно-белом фильме "Девочка и эхо". Рыбацкая хижина на берегу, лодки, скалы, горизонт, эхо. Босые ноги, смело ступающие по камням. Человеческая бездонность и человеческая пустота.    Настоящее великодушие настоящего сердца. Как аукнется так и откликается - всегда, вне сезонов.
   Но сейчас разве что в кино осталось такое море. Все места давно известны, распределены, разведаны и оценены.
   Летнее кафе предупредило прямо с утра: хорошая живая музыка начинается у нас после семи часов вечера и продолжается до двух часов ночи. Все условия для самого лучшего отдыха.
   Ну вот, а я как раз после семи собиралась к морю, в надежде на покой, волю и свободную стихию. На пустынный минимализм, который так охотно фиксирует сетчатка. На ветер и плеск, на просто сидеть и пересыпать камни с ладони на ладонь. Ни плавать, ни загорать, ни думать. Ни времени, ни людей.
   Будут люди. Меньше, но будут. А ещё много неживой нехорошей музыки, которая пришла на смену охрипшим за день аниматором - чтобы не оставить ни малейшего зазора, ни единого шанса обыкновенной тишине.
   Бодрее нужно. Закон " не любо - не слушай" здесь не работает. И вот уже  несётся на крыльях ночи над жемчужным простором беспощадный шансон - про какого-то Артурика напев. И вот уже весёлая компания на берегу (на вид приблизительно 45+) зажигается мелодией, танцует в закат. И тот невидимый, кто управляет сегодня этим пляжем и этим вечером, мгновенно сориентировался в обстановке и включил следующим номером программы для наших дорогих гостей неувядающие "Белые розы"...
   Завтра будет суббота, особо людный день недели. Голос из летнего кафе прямо с утра передаст привет Юрику из Чебоксар, и весь пляж прослушает заодно с Юриком:
           А солдат попьёт кваску, купит эскимо,
           Никуда не торопясь, выйдет из кино.
           Карусель его помчит, музыкой звеня,
           И в запасе у него, останется полдня, останется полдня.
           Идёт солдат по городу, по незнакомой улице...
   Далее в программе будто бы кто-то нашептал неутомимому диждею и про нас:
           В дальний путь собрались мы,
           А в этот край таёжный
           Только самолётом можно долететь...
   А вечером, когда плыли медленно, легко и далеко, голос Селин Дион напоминал каждому, кто считает себя непотопляемым:
         Every night in my dreams
         I see you,
         I feel you...
   Но это не здесь, не сейчас, а где-то в параллельной ясной и холодной апрельской Атлантике говорил посинелый Ди Каприо своей дорогой Розе последние хорошие слова. Берег людей жил своими мелодиями и ритмами. А море равнодушно бросало прочь век за веком, волну за волной. И каждая девятая по счёту обязательно и таинственно была сильнее восьми предыдущих...