Стожок сена - это не шутки

Загадка природы

   Сейчас я стараюсь не слушать эстрадные песнопения - здоровье берегу. Но спастись бегством удаётся не всегда.
   Несколько лет назад у нас в соседнем дворе открылся на зимних каникулах каток для всех желающих. Мы ходили туда почти каждый вечер - гораздо уютнее было, чем на стадионе "Спартак". Ещё бы немного - и почти "Покровские ворота": белый свитер, развевающийся на бегу шарф, смешная шапочка с помпоном, искрящиеся глаза, смех. Местный Лев Евгеньевич Хоботов того и гляди стихи читать начнёт. Были предпосылки, были.
   Замечательно оборудованный каток - прожекторами, разноцветными лампочками, мягким январским вечером. Только музыка сильно подкачала. Пока я скользила в своих фигурных очередной круг, динамики изо всех сил старались настигнуть меня в любой точке ледового пространства:
                       Мы с тобой давно не одноклассники,
                       Заходи ко мне на "Одноклассники!"
   И никуда не деться от этого. Катись и слушай. И опять это неприятное ощущение, что я не могу уловить смысла, что я внезапно перестала понимать по-русски. Повторяй без конца одну и ту же строчку, можно даже не на разные лады, и хит готов.
   А хочется ведь, чтобы хороших песен было как можно больше, и плохих как можно меньше. Я человек как правило мирный, но за услышанное на катке не статуэтки бы раздавала всевозможные, а наказывала бы физическим трудом. По методу профессора Преображенского.
   Если бы все эти певуны (а также поэты-песенники и те, кто пишет к ним музыку - как их назвать? не композиторы же) занялись чисткой сараев, прямым своим делом, количество о боже, каких мужчин заметно бы сократилось. А там, глядишь, появился бы шанс и у прекрасного. На освободившееся место.
   На сплошных заменителях, загустителях и консервантах душе невозможно вырасти. Ей бы натурального, хоть изредка. Пусть и не очень вкусного, зато от самой человеческой природы.
   Когда я была маленькой, мои родители выписывали толстый сиреневый журнал "Москва". Сначала я совсем не интересовалась, но когда подросла и увлеклась поэзией, стала перебирать приготовленные в макулатуру тома, в надежде отыскать новое и неизвестное. Но очень скоро прекратила эту деятельность. Потому что никому не известного в "Москве" было сколько угодно, а вот насчёт нового...
   Большинство стихов были похожи друг на друга настолько, что я недоверчиво уточняла: на самом деле их написали разные люди? Фамилии были разные, но название я для таких стихов придумала общее - "про стожок сена". Вот характерная интонация типичного "стожка":
                         Озари немудрёной строкою
                         мою душу - на радость иль грусть.
                         Прочитаю - и вдруг успокоюсь,
                         словно полем родимым пройдусь...
                         ...Чтобы каждая строчка - от бога,
                         чтобы память, как небо, светла.
                         Чтоб всегда полевая дорога
                         к материнскому дому вела.
   Чаще других упоминались: кров, хлеб, сеновал, духмяное разнотравье, старушка-мать. При этом автором вполне мог оказаться детина лет 45, которого наконец-то за доблестный, добросовестный и многолетний труд приняли в Союз писателей. И теперь он каждое утро на радостях пишет о грустно-вечном необходимое количество строк, положив перед собой цветную картинку с изображением деревни и поля со стогом сена в центре.
   Это была актуальная тема. На природу тянулись семьями и большими компаниями - с детьми, палатками, гитарами, волейбольными мячами. Значительное количество эстрадных песен моего детства тоже было "про стожок". С помощью "стожка" выражали весь сложный диапазон человеческих чувств. Эстрада делилась на несколько уровней, на несколько ярусов. Как лес.
   Был высокий уровень, прекрасный. В нём явственно ощущалось присутствие близкого солнца. Или грозы.
                         Дурманом сладким веяло,
                         Когда цвели сады,
                         Когда однажды вечером
                         В любви признался ты.
                         Дурманом сладким веяло
                         От слова твоего.
                         Поверила, поверила,
                         И больше ничего.
   Именно там вило свои гнёзда большинство певчих птиц.
                         И может, на Сиpеневой, а, может, на Каштановой,
                         А не на этих улочках, тогда на Луговой
                         С любовью встpечусь пеpвою негаданно-нежданно я
                         И вновь бpодить до полночи я буду сам не свой.
   Был средний уровень - кустарники преимущественно.
                         Я буду долго гнать велосипед,
                         В глухих лугах его остановлю,
                         Нарву цветов и подарю букет
                         Той девушке, которую люблю.
   Я думала: зачем гнать велосипед в глухие луга, если на ближайшем лугу, за околицей, в точности такие же ромашки и колокольчики? Чтобы привезти той, которую люблю, букет не только скромный, но ещё и вялый? Ну, ладно, искусство и логика дружат не всегда. Зато я очень хорошо помню, как "Букет" стал песней года, а её исполнителю Александру Барыкину подарили в награду целый торт.
   Полное разнотравье и разноцветье царило на среднем уровне. И Алиса Мон:
                         Там где стёжка проторённая
                         Зарастает лебедой,
                         Есть трава заговоренная - подорожник молодой.
                         Подорожник-трава, на душе тревога.
                         Может, вовсе у нас не было любви?
                         От тебя до меня долгая дорога,
                         От меня до тебя только позови.
И Валентина Легкоступова:
                         Ягода-малина нас к себе манила,
                         Ягода-малина летом в гости звала,
                         Как сверкали эти искры на рассвете,
                         Ах, какою сладкой малина была.
А также Ион Суручану:
                        Я своё смущенье приукрасил шуткой,
                        И ещё подумал про себя тайком,
                        Что тебя назвал бы только незабудкой,
                        Голубым и нежным солнечным цветком.

                        Незабудка, незабудка, иногда одна минутка,
                        Иногда одна минутка значит больше чем года.
                        Незабудка, незабудка, в сказке я живу как будто,
                        И тебя я, незабудка, не забуду никогда.
Это я сейчас ни одного эстрадного имени запомнить не в силах, а тогда - ого-го!
   Низкий уровень был - мхи да лишайники.
                        Яблоки на снегу - розовые на белом,
                        Что же нам с ними делать, с яблоками на снегу?
                        Яблоки на снегу в розовой нежной коже,
                        Ты им ещё поможешь, я себе не могу.
   И много-много раз: "Йа-а-аблоки на снегу". И бесконечные эти проигрыши, и скрипучий этот голос.
А ещё розы всех цветов. Как без роз?
                         У Светки Соколовой день рожденья,
                         Ей сегодня тридцать лет.
                         Я несу в подарок поздравленья
                         И красивый розовый букет.
                         Помнишь день рожденья
                         В пятом классе,
                         И тебе двенадцать лет.
                         Вот тогда, на зависть всем ребятам,
                         Я принёс свой розовый букет.
   Это невозможно. Были и белые, и жёлтые, и чайные... Всякие были. Но в целом шумел на разные голоса живой лес, природное сообщество. Хотя бы один раз в год, но сады цвели. Пылкий велосипедист до изнеможения крутил педали, чтобы сделать милой подарок от всей души. Это вам не шутки, мы встретились в маршрутке.
   А сейчас почему-то совсем не могу слушать, здоровье берегу. Заблудилась, что ли? Или вовсе мне леса нет? Ромашек не хватает. И улицу Каштановую за новостройками не узнать совсем.