Всё громкое - детям

Оглушительный мир

   Очень громким стал мир. Бессмысленно громким. Агрессивно громким. Пугающе громким. Плохие звуки поставлены на максимум. Потом выходишь из этого помещения на свободу, а уши будто ватой забиты. Инстинкт самосохранения подсказывает: это вредно вообще-то для барабанных перепонок, это разрушительно для здоровья и психики. А красочный билет в руках утверждает обратное: это праздник такой, это незабываемые мгновения для вас и ваших детей. Новогоднее представление или что-то ещё, по сезону.
Почему, если праздник, то потом обязательно нужно приходить в себя?
   Мир что-то очень много стал кричать, завывать, зазывать, грохотать, дум-думкать, оглушать. Убивать звуком стал мир.
   Я не переношу, когда максимально громко. Вздрагиваю и тут же прошу хотя бы убавить, если выключить совсем никак нельзя. Я не понимаю, как у людей получается жить на фоне без перерыва работающего телевизора. В одной комнате, в другой, да ещё и на кухне в придачу. И всё это одновременно, и везде разное. Там шоу-мен, здесь юморист, а в третьем месте кто-то надумал петь неистово и безобразно. Или в новостях стреляют.
   Сразу же хочется, как Волк из "Ну, погоди!" - щёлк-щёлк по всем экранам, чтобы погасли. И самый последний Заяц пусть молчит, не пытается обмануть дурным голосом. Зачем мучить природу?
Оказывается, это передаётся на генном уровне.
   Когда Эвелине было примерно столько же лет, сколько теперь Игоряну, она занималась в изостудии и выиграла на каком-то конкурсе приз: билет на ёлку мэра.
   Зал был огромен, блескуч и грохотал на все лады. Внутри грохота вовсю развлекались дети. Что-то вещали с маленькой сцены Снегурочка и Дед Мороз. Их жизнерадостные голоса многократно усиливались колонками, каждая из которых была выше меня ростом.  Приближаться  к этим колонкам было опасно: в груди что-то нехорошо сжималось, вибрировало и ухало. Но дети всё равно приближались, им было нипочём.
   Наконец мы получили свой подарок и поехали домой. Очутившись на свежем воздухе, наш одарённый ребёнок моментально уснул. Тот сон был очень крепок и продолжался три часа.
   Когда это случилось? Когда мир сорвался с цепи и загрохотал, не оставляя никакой надежды на спасение: на внятный разговор и тихий праздник? У нас-то всё было не так. У нас музыкальный работник извлекал из инструмента нехитрые бодрые польки, незамысловатые краковяки. А мы - по кругу плавно, шурша пришитыми к подолу снежинками из фольги, шаркая белыми чешками по блестящему крашеному полу. Новогодний танец, какие-то берёзки, бег приставным шагом... Не в такт, не в лад, но зато почти под музыку Вивальди.
   А потом вдруг жуткий грохот. Дискотеки, шоу, невыносимые детские праздники.
Оказалось, что Игорян тоже унаследовал. В прошлый Новый год нас пригласили на концерт в дом культуры, прямо в четвёртый ряд.
   Где-то в середине действия Игорян сказал: "Я больше не могу!" Я к тому времени тоже больше не могла. И мы покинули зал сквозь грохот и сверкание, сквозь радостно танцующих в проходе детей. Сквозь не наш праздник.
   Сквозь всё громкое - детям. За дверь, за дверь! И уже легче. Вот уж и глаза перестали быть ошалелыми, и совсем не интересная бледность ушла с лица. Пойдём купим водички?
   И как нам дальше? Ведь уже ясно, что с каждым годом грохотать будет всё сильнее и сильнее. Привыкать? Искать и бороться?
   В этом году грохотала что есть мочи ёлка для детей сотрудников у мужа на работе. "Прогуляемся, подарок получим", - сказал муж. Игорян зажимал уши, от хоровода отказался.  Кроме него, ещё двое детей зажимали уши, а все остальные - ничего. Как это у них выходит? Не замечают? Привыкли? Крепкие нервы? Или, наоборот, нервов совсем нет? А с чем же тогда стоят все подряд на учёте у невролога?
   Но это факт - дети дошкольного и младшего школьного возраста с лёгкостью переносят многодицибельные  удары по голове. А взрослые, которые их бьют, говорят: мы приготовили для вас праздник, дорогие ребята.
   Был и подарок там. Когда я его увидела, стало ясно, что не родилась ещё на Земле сила, способная вырвать его у моего сына из рук.
   Пиратский чёрно-золотой набор китайского производства аромат имел не просто громкий - оглушительный. Хоть и уверяла упаковка: товар прошёл санитарный контроль. Ложь. Санитарным контролем тут и не пахло, а пахло тут всей таблицей Менделеева. И одновалентным пахло, и двухвалентным. Активными металлами пахло и инертными газами.
   Игорян замер от счастья. На левый глаз тут же пристроил повязку, на голову треуголку. В одной руке пистолет, в другой компас, на голом пузе - огромная медаль фальшивого золота!
 "Пятнадцать человек на сундук мертвеца!"
   Сундуки тоже здесь были - большой и малый, скелет был, кольца и пиастры, что-то непонятное... Много предметов. Кинжал развалился на две части у дочки прямо в руках, когда она взяла его посмотреть. "Нужно поскорее склеить, пока Игорян не заметил!" - вскричала Эвелина и скрылась у себя в комнате.
   А пистолет тем временем палил присоской без перерыва по нарисованной мишени. Игорян носился по квартире, потел головой под химической треуголкой. Хорошо, что производитель не подвёл, и треуголка очень скоро порвалась. Пистолетная присоска куда-то улетела и потерялась. Я вздохнула с облегчением.
 - Давай теперь читать что-нибудь про пиратов! - тут же предложил пунцовый и радостный Игорян.
 - У нас про пиратов есть только "Остров сокровищ".
 - Как мультфильм?
 - Почти.
 - Про одноногого пирата? Про то, как слепой Пью в бочке покатился?
 - Почти.
Я думала, что Игорян не будет слушать. Но он слушал внимательно, сжимая в руках пахучий китайский пистолет. А потом сказал:
 - Мне знаешь кто понравился больше всех? Доктор Ливси! Ведь он не только врач, он ещё и судья. И пистолет у него такой же, как у меня!
Потом попросил яблоко и объяснил:
 - Оно последнее было в бочке. Джим в бочку забрался за яблоком и подслушал, что Сильвер пират. Да, Сильвер. Матросы называли его Окорок.
И пошёл искать присоску от пистолета.
   Оглушительные выходные.