У леса на опушке

    Учили на уроках пения в младших классах. Это правда. Я очень хорошо помню, как смешила меня строчка "Она снежки солила в берёзовой кадушке". А сосед по парте во время контрольного исполнения ещё дополнительно смешил меня. Мы на пару давились метафорами, переглядываясь и низко пригибая головы.
   "Так! - резко захлопывал баян наш нервный музыкальный руководитель. - Все посторонние звуки прекратили! С самого начала ещё раз!"
С начала так с начала. Во весь голос.
   "У леса на опушке - хрюк-хрюк - жила зима в избушке - хрюк-хрюк - она снежки солила..." И давишься, давишься изо всех сил, потому что громко нельзя хохотать. Запрещено.
"Смех прекратили! Или меня плохо слышно?"
   Хорошо, хорошо вас слышно. А как прекратишь? Сами попробуйте взять и остановить смех, когда по-настоящему смешно.
   И вот теперь, когда я вспоминаю этот образный заповедный текст, моё сердце переполняет гордость за наш 2"Б" и за нашего учителя пения. Потому что редкий взрослый, очень смелый взрослый отважится сегодня разучивать с детьми такое.
   Тут, прежде чем растянуть баян, нужно будет предварительно поработать хорошенько, провести ознакомительную беседу. Выдержать натиск нескольких разъярённых мам, которые обязательно придут и скажут: как можно? как можно давать детям такой сложный текст? разве мало есть доступных, всем понятных новогодних песен? а то осенью Пушкина учили со слезами на глазах, ещё в себя прийти не успели, а теперь снова? вы знаете, что мы сегодня до двух часов ночи... Ну и так далее.
   А текст действительно такой. Очень замысловатый текст. Буквально с первой строчки. Сначала про опушку придётся объяснять. Потом, скорее всего, и про избушку. Городским детям уж точно. Особенно если они народных сказок в глаза не видели, слыхом не слыхивали. Думаете, нет таких? А я думаю, что есть, и немало.
   Далее придётся берёзовую кадушку каким-то образом преодолеть. А потом совсем уж густой мрак:
                                   Она сучила пряжу,
                                   Она ткала холсты...
   Я считаю, что мне очень повезло в жизни: я видела настоящее веретено и как оно действует. Я видела, как моя бабушка делает из облака кроличьего пуха настоящую белую нить для носков и варежек. И никогда не забуду.
   Но если надумаю объяснять что-то такое на пальцах своему сыну, у него, скорее всего, в одно ухо влетит, а в другое благополучно вылетит. Как совершенно ненужная информация. Потому что пряжа и холсты всей его жизни продаются в магазине в виде готовых изделий. И музыку тех пространств, где творится живая нить и белое полотно, он вряд ли услышит.
   Во втором куплете тоже:
                                   Ходила на охоту, гранила серебро,
                                   Сажала тонкий месяц
                                   В хрустальное ведро,
                                   Деревьям шубы шила,
                                   Торила санный путь...
   А мы пели и не задавали никаких вопросов. Неужели правда всё было понятно? Или теперь так кажется? Но мы пели - вот что главное.
   Мы пели все слова. Мы знали, о чём поём. Я совершенно отчётливо представляла себе зиму в белой шубе до пят, которая идёт по лесу с хрустальным ведром, и на дне его звенит тонкий месяц. А то, что зима торила и гранила - так это всё фон, это задний план. Главное и так понятно: песня прекрасная. И пели мы с удовольствием. А сосед по парте меня смешил.