" - Моментально ложитесь спать. А завтра все игрушки я отдам гостям.
И вот, ребята, прошло с тех пор тридцать пять лет, и я до сих пор хорошо помню эту ёлку."
Немудрено. Про такое, пожалуй, забудешь. Не праздник, а сплошная моральная травма для детей и взрослых. Пиршество психолога.
"И я сказал:
- Можете уходить, и тогда паровозик мне достанется.
И та мама удивилась моим словам и сказала:
- Наверное, ваш мальчик будет разбойник.
И тогда моя мама взяла меня на ручки и сказала той маме:
- Вы не смеете так говорить про моего мальчика. Лучше уходите со своим золотушным ребёнком и никогда к нам больше не приходите.
И та мама сказала:
- Я так и сделаю. С вами водиться, что в крапиву садиться.
И тогда ещё одна, третья мама сказала:
- И я тоже уйду. Моя девочка не заслужила того, чтобы ей дарили куклу с обломанной рукой.
И моя сестрёнка Лёля закричала:
- Можете тоже уходить со своим золотушным ребёнком. И тогда кукла со сломанной ручкой мне останется."
Странно, что строгий папа и маму заодно немедленно не отправил спать, и ту маму, и третью маму тоже.
Нет, не вписывается писатель М. Зощенко ни в какие параметры. И рассказу "Ёлка" в моей новогодней книге быть!
Обычно мне не нравилось, когда в детской передаче "Будильник" с утра пораньше взрослые актёры разыгрывали спектакли. "Волк и семеро козлят на новый лад". Зачем, если уже есть прекрасный мультфильм на эту тему? И неимоверна скучным был выпуск про кукольный театр С. Образцова (а его ещё повторяли время от времени).
А потом вдруг рассказы Зощенко про Лёлю и Миньку - все новые, неизвестные мне доселе имена. В исполнении Ю. Богатырёва и Н. Назаровой. И "Ёлка" в том числе. Поразило и понравилось настолько, что до сих пор иногда пересматриваю. И карающий папа с той поры для меня - навсегда комическая фигура с всклокоченными волосами и неподражаемыми интонациями. Навек озарённая обаянием великолепного актёра.
" - Такое воспитание губит моих детей. Я не хочу, чтоб мои дети были жадные и злые. И я не хочу, чтобы они дрались, ссорились и выгоняли гостей. Им будет трудно жить на свете, и они умрут в одиночестве."
Я ещё не знала тогда, что такое гротеск и что такое ирония. Просто наслаждалась словом и стилем. И старинные Лёля и Минька были совсем другими, совсем не похожими на нас.
Таинственное, навсегда канувшее в небытие время, в котором на ёлку вешали яблоки и пастилу, а вечером множество детей кружилось в хороводе под звуки фортепиано в высокой просторной комнате. И девочки получали в подарок фарфоровых кукол. И все их забавы были другими, песни другими, речи другими.
Это был иной, зачарованный мир, созвучный рассказу Куприна "Тапёр". В нём 12-летняя Тина Руднева впервые допущена к устройству ёлки. Но как такое возможно?
Все мои сверстники были допущены в незапамятные дошкольные времена, потому что появление ёлки невозможно было скрыть в двух- или трёхкомнатной квартире. Невозможно было торжественно распахнуть тяжёлые двустворчатые двери перед толпой взволнованных румяных детей, и под звуки торжественного марша...
Нет, Лёля с Минькой жили совершенно на другой территории. Незаметно подкрадывались, пока мама на кухне. Там лакомства, там нельзя без спросу. Там сладкое строго не допускается раньше времени. Там папа может войти и лёгким движением руки лишить мороженого на целых два года.
Строгий мир. Старый мир. Но не очень странный. Во все времена хитроватые старшие дети подбивали наивных младших на шалости, а потом пытались свалить на них всю вину. А младшие поддавались искушению, кусали низко висящее яблоко раз и два. И узнавали об этой жизни нечто новое. Особенно, если уже "ударило пять лет".
Так утрачивают свой милый рай, так взрослеют.
"И за все эти тридцать пять лет я, дети, ни разу больше не съел чужого яблока и ни разу не ударил того, кто слабее меня."
Может быть, это и есть новогоднее чудо от писателя Зощенко? Странное очень, непривычное. Может быть, лучше заводной паровозик?
Но ведь не зря писатель Зощенко не вписывается ни в какие параметры.
Комментариев нет:
Отправить комментарий