 |
| Шарф - друг человека |
Потому что это осень. Свет и тьма. Зебра, по которой переходят на ту сторону. Полоска белая, полоска чёрная, полоска белая, полоска чёрная. А потом... Потом, потом. Зима, вот что потом! И вчера уже сыпалось на зонт что-то подозрительное, не совсем похожее на дождь. Но уже через минуту снова выглянуло солнце. Полосатый шарф в два оборота.
Горло, шея - всё это нужно очень беречь вместе с ногами. Не верить глазам своим.
Я выхожу из квартиры и сразу попадаю в Египет. В ту часть Египта, которая тьма. Тьма египетская. Это наша с соседями общая площадка, и лампочка перегорела. И теперь прямо хоть что выколи. Двигайся со всей осторожностью.
Здесь сразу, здесь резко тепло. Особенно если возвращаешься с прогулки в такой день. Никто не подскажет, где я?
Ледяными руками нужно нащупать замочную скважину, думая о доме в будущем и о перчатках - в прошлом. Распахнуть дверь и вновь увидеть. Отразиться в зеркале вместе с холодными спутанными волосами, шарфиком, зябкими плечами, сумочкой подходящего мятного цвета через плечо.
Таков мой психологический портрет позднего сентября. Когда втайне на что-то надеешься: будут ещё руки не в карманах, ноги в лёгкой обуви, уши, открытые без страха всем ветрам. Может быть, даже завтра.
А вечером придёт муж, принесёт тяжёлую железную стремянку и вкрутит лампочку за дверью. Это будет крах очередного египетского царства. Это будет свет.
Это будет свет малый, наш. А там, внизу, в тихом и тёмном дворе, постарался кто-то неведомый. Включил мощные прожекторы над всеми тремя подъездами вместо одной дежурной лампочки. Заодно и подворотня как на ладони.
Тоже, видно, страшился тёмного царства. И теперь лавочка за трансформаторной будкой, где любили собираться вечерние компании, пуста. Сгинули, ушли в сумрак все послезакатные существа.
Видно любую мелочь, до последней дождинки, до первого жёлтого листа. До убежавшей из рваного кармана монетки.
И спать нам теперь возможно лишь при закрытых шторах. Иначе прямо в глаз, прямо в сон, прямо в тихую тёплую тьму, в наше уютное индивидуальное царство заброшенных пирамидок, бумажных Сфинксов, спрашивающих нестрого на странице №23: "Летом серый, зимой белый. Кто это?" Царство криво начертанных первых иероглифов.
Большой свет вторгается в малую тьму. Большая тьма ходит вокруг да около малого света.
И никогда они не смешаются - это малое тепло, этот большой холод.
В огромном городе подходит к концу огромный сентябрь. Полосатый шарф в два оборота. Полоска белая, полоска чёрная, полоска белая, полоска чёрная. А потом... Потом, потом. Зима, вот что потом. Новая и яркая - вместо той, перегоревшей. Только пусть и шторы в ней тоже будут, на всякий случай.
Грязи и льда крошево
Топчут ботинки.
Яблоки очень дёшево
Стоят на рынке.
В небо, дрожа ресницами,
Смотришь зорко.
Жадно расклёвана птицами
Хлебная корка.
И по карманам перчатки
Не сразу найдёшь.
Снег на коротких лапках
Переходит в дождь.
И мы переходим. Мы уже почти целиком на той стороне.
Комментариев нет:
Отправить комментарий