Фольклор школьный

   Когда одноклассница показала мне однажды песенник своей старшей сестры, я оторопела от восторга. Чуть ли не на первой странице плыл по морю корабль с парусом, который был аккуратно, по линейке заштрихован фломастером (красным, конечно, каким же ещё?). А ниже круглым пятёрочным почерком написан был стих:
                       Ребята, надо верить в чудеса.
                       Когда-нибудь весенним утром ранним
                       Над океаном алые взметнутся паруса,
                       И скрипка запоёт над океаном.
                       Не три глаза, ведь это же не сон,
                       Ведь алый парус правда гордо реет
                       В той бухте, где отважный Грей нашёл свою Ассоль,
                       В той бухте, где Ассоль дождалась Грея.
   А на другой странице - снова стих:
                       Кораблик детства
                       Уплывает в детство.
                       Белые большие
                       Трубы скошены назад.
                       Дайте наглядеться,
                       На прощанье наглядеться,
                       Дайте нам наслушаться,
                       Как они гудят.
   Перелистнула - и снова невиданная красота: мимозы, женский профиль, маленький домик. И, самое главное -  снова стихи, опять стихи, везде стихи:
                       Время - старый волшебник, спешащий куда-то
                       В переулках московских всё прячет тебя
                       Но вот-вот из луча золотого заката
                       Выйдешь ты неожиданно, словно судьба.

                       Мастер и Маргарита жили в Москве былой,
                       Мастер и Маргарита - тайна в легенде той,
                       Мастер и Маргарита, век наступил иной, но
                       Мастер и Маргарита - в каждой любви земной.
   В то время я ещё представления не имела, кто такие эти двое. Но поняла одно: нужно срочно что-то делать. А именно - пора обзаводиться собственным песенником. Чтобы тоже корабли плыли по всем морям.
Придя домой, я достала самую толстую тетрадь, какая только нашлась в хозяйстве (96 листов), и криво начертала на первой странице, по канону: "Писал не писатель, писал не поэт, писала девчонка 11 лет".
И стала по линейке заштриховывать парус.
   Здесь нужно объяснить, что такое песенник. Это такой девичий дневник-сублимация. Там было всё - и роковая тайна, "нечто и туманна даль", сердце со стрелой - обязательно. Далее - хитро зашифрованное имя милого друга (чаще всего придуманного), сложенные треугольником на самом видном месте "секреты". Чтобы читательница непременно открыла его и приняла к сведению: "Не верь мальчишкам, не верь их ласкам. Их сердце скрыто под чёрной маской."
   О, не будем! Не станем верить коварным и ласкам их! Безжалостно подцепим чёрную маску отросшими на целых 3 миллиметра ногтями, оторвём от чёрного сердца, скомкаем и отбросим прочь. Нате!
   Но потом, когда появлялись реальные претенденты на руку с ногтями, забывали все предостережения и верили, конечно.
Песенник нередко противоречил сам себе:
                          Что пожелать тебе, не знаю,
                          Ты только начинаешь жить.
                          От всей души тебе желаю
                          С хорошим мальчиком дружить.
   Но кто на это обращал внимание? Мы уже привыкли к тому, что жизнь лишена всякой логики. И совершенно спокойно произносили дразнилку всех времён и народов: "Так тебе и надо, курица помада!" Что за курица? При чём тут помада? При том, что так надо!
   Записав в толстую тетрадь два десятка любимых стихов и песен и научившись как следует штриховать по линейке фломастером, я свой дневник забросила. Пару "секретов", правда, загнула, следуя обычаю. И очень жалею, что этот ценный документ не дошёл до наших дней.
   Но в толстых тетрадях моих более усидчивых и терпеливых подруг кипели нешуточные страсти:
                           Вдали пылающий камин.
                           Судили парня молодого.
                           Он был красивым сам собой,
                           Но в жизни сделал много злого...
   Это вам не Ассоль, дождавшаяся Грея. Это леденящая кровь история о преступнике, который впотьмах не разобрался и зарезал широким кинжалом всё своё семейство.
Впрочем, романтики тоже хватало:
                           А в нашем классе есть мальчишка,
                           Глаза как ясная заря,
                           Смутил он всех девчонок в классе,
                           И вот добрался до меня.
                           Смутился разум мой,
                           Не знаю, что со мной...
Были и куплеты о быстротечной жизни:
                           Годы мчатся, будто ураган,
                           Стал студентом Витя-мальчуган,
                           Ну, а Оле 18 лет,
                           Расцвела, как розовый букет.
                           Фонари на лавочках горят,
                           Старички на лавочках сидят.
                          "Помнишь, Оля, было нам 6 лет?
                           А теперь ты бабка, а я дед!"
Время-старый волшебник, спешащий куда-то...
   Уездные барышни упали бы в обморок от таких песенников. Да в настоящий, а не симулированный. Фи! Как можно? Пошлость, моветон!
Конечно, это вам в альбомы писал поэт. Может быть, даже сам Пушкин. А нам писала девчонка 11 лет. Учитывайте разницу.
   "Ах, бедная Лиза!" Расплывшиеся от слёз тетрадные клеточки, засохший цветок. "Люби меня, как я тебя, и будем вместе мы друзья.""Найдёшь ошибку, прими за улыбку"...
Когда приходили настоящие чувства, песенники теряли свою актуальность. На смену им часто приходили заветные тетрадки с настоящими стихами.
   Полной противоположностью сентиментальным девичьим дневникам была другая разновидность школьного фольклора. Так называемые "садистские стишки". Откуда они пришли? Как появились? Никто не знал. Это был какой-то параллельный мир, территория особого смеха. Вывернутая наизнанку действительность. Мы любили и ждали каждый вечер передачу "Спокойной ночи, малыши!" В основном, из-за мультфильма, конечно, а не из-за говорящих игрушек. И тут же высмеивали сами себя:
                          В студию Филя приплёлся устало.
                          Степашка с Каркушею кушали сало.
                          Филя спросил: "А где же наш Хрюша?"
                          "Нет его больше", - всплакнула Каркуша.
   Все вожди, все пламенные и беззаветные таились не только в звёздочках, галстуках и памятниках, но также щурились хитро из незамысловатых стишков. И это тоже было правдой.
                           Феликс Эдмундыч по свалке гулял,
                           Феликс Эдмундыч железку искал.
                           Гулко о череп стукнул кирпич -
                           Метко стреляет Владимир Ильич!
Старшим товарищам, на которых следовало равняться, досталось тоже:
                           На верёвке смотрит вдаль
                           Комсомольский секретарь.

                           Звёздочки в ряд и пилоточки в ряд -
                           Трамвай переехал отряд октябрят.
                           Рядом вожатый жуёт бутерброд.
                           Завтра он новый отряд приведёт.

                           Дедушка в поле гранату нашёл
                           И к исполкому, сердешный, пошёл,
                           Перекрестился, бросил в окно.
                           Дедушка старый, ему всё равно.
Предчувствие большой и светлой любви нисколько не мешало нам вовсю цитировать:
                           Двое влюблённых по рельсам гуляли.
                           С кем не бывает? Споткнулись, упали.
                           Ход не замедлили экспресс из Сибири.
                           Было их двое, а стало четыре.
   Мы увлекались "садистскими стишками" в том возрасте, когда полагается протестовать против всего на свете. И в первую очередь - против взрослых. Мы смеялись - назло им. Назло их инструкциям, предостережениям, страхам, назиданиям, бесконечным оценкам и нравоучениям, и 10-минутному крику в начале каждого урока.
                          Девочка в поле бритву нашла.
                         "Что это, дядя?" - спросила она.
                          Дядя ответил: "Губная гармошка."
                          Всё шире и шире улыбка у крошки.
   Каждый ребёнок обязательно должен пройти в своём развитии фольклорную стадию. Когда мир чётко делится на плохих и хороших, своих и чужих. Не ходи за ворота, там гуси-лебеди промышляют по заданию Бабы Яги.
   И сам ты - часть этого мира, как звезда или пень. Чтобы прочувствовать и понять это, нужно много, очень много сказок, колыбельных, загадок, прибауток, песен, дразнилок, считалок, заклинаний, страшилок. Нужно начинать с самого крепкого.
   Чтобы потом, когда придёт время одному выходить на дорогу, путаться в оттенках серого, искать чёрную кошку, которой здесь никогда не было, всегда оставалась эта уверенность. Добро - победит, любовь - нечаянно нагрянет, а племя в случае чего примет обратно, без долгих разговоров и лишних вопросов.