Семечки

Семечки в газете

   Рассказ И. А. Бунина "Камарг" (длиною в одну страницу) из сборника "Тёмные аллеи"произвёл на меня когда-то неизгладимое впечатление. Мастерски, ярко, навсегда. Тот случай, когда хочется немедленно бросить всё и начать учиться.

"Она вошла на маленькой станции между Марселем и Арлем, прошла по вагону, извиваясь всем своим цыганско-испанским телом, села у окна на одноместную скамью и, будто никого не видя, стала шелушить и грызть жареные фисташки, от времени до времени поднимая подол верхней черной юбки и запуская руку в карман нижней, заношенной белой. Вагон, полный простым народом, состоял не из купе, разделен был только скамьями, и многие, сидевшие лицом к ней, то и дело пристально смотрели на нее.

Губы ее, двигавшиеся над белыми зубами, были сизы, синеватый пушок на верхней губе сгущался над углами рта. Тонкое, смугло-темное лицо, озаряемое блеском зубов, было древне-дико."
Будто никого не видя. Вот, значит, как.
   Ничего эта тёмная, томная, свободная, бедно одетая женщина не делает. Одна в переполненном вагоне ест фисташки. А потом просто выходит на своей остановке. И мужчина, провожая её глазами, очень грустно говорит по-французски:
 - Это камаргианка.
Сразу понятно, почему грустно, и всё остальное тоже.
Оказывается, можно поразить чьё-то сердце до дна, просто шелуша орехи? Просто будто бы никого не видя?
   Но вот если бы насыпать той камаргианке полный карман жареных семечек, ещё неизвестно, как бы оно вышло. Как знать, может быть, измученный её красотой провансалец перестал грустно смотреть вслед. И перешёл бы к решительным действиям. О таком я тоже читала, ещё в детстве. У Льва Кассиля:
"Сплошной треск разгрызаемых калёных семечек стелился над толпой. Вся Брешка была черна от шелухи подсолнухов. Семечки называли у нас «покровский разговор».
Вдоль Брешки рядом стояли парни в резиновых ботах, напяленных на сапоги. Парни шикарно согнутым мизинцем снимали с губ гирлянды налипшей скорлупы. Парни изысканно обращались к девчатам:
– Спозвольте причепиться. Як вас по имени кличут… Маруся чи Катя?
– А ну не замай… Який скорый! – отвечала неприступная. – Ну, хай тоби бис… чипляйся.
И целый вечер грузно толкалась перед окнами грегочущая, лузгающая хуторская Брехаловка."
   Эпоха Шариковых и Швондеров дыхнёт жареным в полную силу:
                         Гражданин-товарищ-барин, дай закурить,
                         Табачка дымок щекочет ноздри босякам,
                         А за папироску
                         Тётка очень просто
                         Мне насыплет семечек стакан.
   А поезд со всеми фисташковыми красавицами и писателем Буниным пусть стоит покамест на запасном пути, там ему самое место.
Если бы... Если бы всё было так примитивно.
   Однажды я пойду в магазин и куплю. Потому что захотелось. Не зелёные фисташки, не мозговитые грецкие, не сладковатые кешью, не солёный арахис, не суперполезные родные кедровые, не огромные маслянистые бразильские, не благородный миндаль. Я не буду брать "Ядро подсолнечника очищенное", потому что хочу большого дзена и осмысленного вкуса.
Я возьму толстый бумажный пакет, на котором начертано:"Бабкины семечки жареные". И пусть весь мир подождёт. И пусть у меня будут чёрные ногти.
   Не стану очаровывать общественность, скроюсь в квартире за семью замками. А вечером сядем смотреть какой-нибудь хороший фильм и... Да сами небось знаете. Что я буду вам рассказывать ?
   Одна из страшилок моего детства была связана с подсолнечными семечками. Некоторые личности предпочитали ничего не щёлкать долго и нудно, а сразу засыпать в рот полную горсть и тщательно пережёвывать ещё не знакомыми с кариесом молочными зубами.
Не очень вкусно, зато быстро.
   И тогда другие личности, бдительные и осторожные, говорили убеждённо и зловеще: "От нечищеных семечек у тебя будет аппендицит!"
   Я не хотела себе никакого аппендицита, поэтому делала так: нащёлкивала внушительную кучку, а потом с удовольствием отправляла её в рот. И весь кропотливый труд съедался за одну секунду. Вот так и постигается несправедливость этого мира.
   А потом старшая сестра моей подруги объяснила нам, что аппендицит не может взять и появиться, он дан нам с рождения. Он может воспалиться на пустом месте. А может не воспалиться никогда.
"Но это не значит, - сказала нам сестра, - Что нужно есть всякую гадость. Мы состоим не из одного аппендицита."
   В каждом доме имелся большой целлофановый пакет с семечками. Продавались они сырыми (совсем невкусно!) и доводились до совершенства на сковороде, порциями. С добавлением соли и небольшого количества растительного мала. Голубой дымок поднимался над сковородой, семечки потрескивали. Скоро, скоро будет готово. Скоро, скоро по телевизору будет фильм.
   Приносить семечки в школу строжайше запрещалось. Но всё равно носили, конечно. Пойманного на месте преступления стыдили, отправляли к мусорной корзине выворачивать карманы. А потом на перемене щелкунчик должен был ещё и подметать пол, чтобы другим щелкунчикам было неповадно.
   Но всё равно во время классных дежурств мы неизменно выгребали из какой-нибудь парты гору чёрной шелухи, от всей души кляня неуловимого.
Разве это удовольствие - щёлкать тайком? Никакого удовольствия в этом нет.
   У моей бабушки, которая жила в деревне на самой границе с Алтайским краем, семечки хранились в мешках. Настоящих больших мешках, чуть ли не с меня ростом. Стояли они в сенях, за ситцевой занавеской. Я приходила посмотреть на них, как на чудо.
   Бабушка брала огромную металлическую миску, зачерпывала ей прямо из мешка и отдавала нам с братом. Мы валялись под кустом черёмухи с книжками и журналами и складывали шелуху в другую тарелку (плевать прямо на траву было нельзя). По двору спокойно разгуливали белые и рыжие курицы, они издалека завистливо присматривались к нам.
Те семечки были совсем другие - очень крупные, белые в серую полоску (или серые в белую). Просто сушёные и необыкновенно вкусные.
   Если бы художнику Винсенту Ван Гогу пришло в голову совершить какое-нибудь запредельно длинное путешествие, он вполне мог бы доехать и до Алтая. А потом написать ещё несколько картин с полями подсолнечника и очень синим небом.
   А ещё бы он написал поля кукурузы и пшеничные - всё изумрудно-золотое и колышется от ветра.
И едоков семечек под черёмуховым кустом.
Я думаю, что это была бы очень хорошая картина.

Гражданин, товарищ, барин! Дай закурить! Табачка дымок щекочет ноздри босякам. А за папироску Тётка очень просто Мне насыплет семечек стакан.

Источник: http://fan-musicclub.ru/texts/rozenbaum/besprizornik.php

Гражданин, товарищ, барин! Дай закурить! Табачка дымок щекочет ноздри босякам. А за папироску Тётка очень просто Мне насыплет семечек стакан.

Источник: http://fan-musicclub.ru/texts/rozenbaum/besprizornik.php