Гусь весёлый

Скользит и падает весёлый

   Вместо названия стихотворения стояли три звёздочки. А ниже в скобках (Из романа "Евгений Онегин"). Мы понятия не имели, кто это такой, только заучивали прилежно. Пушкина вообще часто задавали наизусть, чаще остальных. "Гонимы вешними лучами, с окрестных гор уже снега..." Раньше так твердили наши родители, а ещё прежде - бабушки и дедушки. Дети не избежали, внукам предстоит, правнукам - непременно.
   И всё так же безотказно работают ловко замаскированные ловушки. А он хохочет, скаля белые свои зубы: "Попались! Попались! Ужо вам!"
   Пушкин не мог знать о том, что его стихи будут учить на протяжении всей средней школы. Или всё-таки предчувствовал что-то такое пророческой своей душой? Сколько раз ему приходилось выслушивать из своего портрета над доской вот такое, например:
                                     Опрятней модного паркета,
                                     Блистает речка, льдом одета.
                                     Мальчишек радостный народ
                                     Коньками звучно режет лёд;
                                     На красных лапках гусь тяжёлый,
                                     Задумав плыть по лону вод,
                                     Ступает бережно на лёд,
                                     Скользит и падает, весёлый...
   "Ай, браво!" - кричит Пушкин, пугая висящего слева седого одышливого баснописца ("Только было я задремал, сударь мой..."). И вечная печаль уходит на миг из лермонтовских глаз. Сейчас, сейчас, недолго осталось. Только две строчки дотерпеть:
                                      Мелькает, вьётся первый снег,
                                      Звездами падая на брег.
   И возьмёт слово учительница: "Какой весёлый гусь ещё? Ты где тут весёлого гуся нашёл? Ты сам радуешься, когда на лёд падаешь? Так, меня все слышат? Задняя парта! Первый снег весёлый! Смотрим все в книгу. Весёлый мелькает, вьётся первый снег, а не гусь. Так Александр Сергеевич показывает нам радость, которую он испытывает оттого, что пришла зима! Все меня поняли? Следующий!"
   К доске выходит следующий:
                                      Опрятней модного паркета,
                                      Блистает речка, льдом одета...
Даже Лев Николаевич Толстой бросил свои думы вселенского масштаба. Достоевский самокопание прекратил. Затаили дыхание.
                                      Ступает бережно на лёд,
                                      Скользит и падает, весёлый...
Ой!!!
   Пушкин от смеха корчится просто. У Чехова из-под пенсне слёзы градом. С Гоголем вообще что-то невообразимое творится. Довольны русские писатели, не зря день прошёл. А то как заладят девочки письмо Татьяны, мальчики письмо Онегина или " Я помню чудное мгновенье", хоть из классиков беги.
   А Пушкин ведь предупреждал. Строфа про весёлого гуся, которую школа чуть-чуть обгрызла сверху, как шоколадку, оставив отпечатки зубов с неправильным прикусом, начинается так:
                                       И вот уже трещат морозы
                                       И серебрятся средь полей...
                                       (Читатель ждёт уж рифмы розы
                                       На, вот возьми её скорей!)
   Пушкин сказал: "Ждёте? Так получите! Что там у нас бывает зимой? Ага, лёд, снег звездами падает, холодно, мальчишки на коньках катаются. Покамест довольно для начала." Рифмой розы-морозы Пушкин намекнул: будет банально, но в то же время смешно и нелепо. А в целом - гениально, как всегда.
   Он подготовил нас к подаче основного блюда. Но мы вместе с гусем начинаем кувыркаться на льду. Скользим и падаем. Весёлый гусь, весёлый снег. Куча мала. Вот они, проказы матушки зимы. И Александра Сергеевича заодно.
   Ещё один отрывок, тоже (Из романа "Евгений Онегин"), слепленный из обрывков двух строф, дети непременно читают так:
                                        Вот север, тучи нагоняя,
                                        Дохнул, завыл - и вот сама
                                        Идёт волшебница зима.

                                        Пришла, рассыпалась клоками.
                                        Повисла на суках дубов...
   И учительница снова и снова объясняет: да не рассыпалась клоками, а клоками повисла на суках дубов. Не тараторьте механически, а картинку представляйте. Все меня поняли?
   А потом, уже в девятом, когда наконец-то начинают читать не "из романа", а собственно роман, учительница, если повезёт, объяснит. Проведёт через все заповедные пушкинские места.
                                         Корсет носила очень узкий
                                         И русский Н, как N французский,
                                         Произносить умела в нос...
Только не "ЭН", пожалуйста! Во времена Александра Сергеевича читали: "Наш". Вот именно. Русский Наш.
   Мы не верим, хихикаем. И Пушкин всё понимает из своего портрета. И снова улыбается, на этот раз грустно: "Ленивые и нелюбопытные etc. Ну-ка, ещё!"
И мы не подводим:
                                         Он из Германии туманной
                                         Привёз учёности плоды...
   Да с каких же это пор Германия туманной сделалась? Чай не Альбион. Учёность, учёность! Вся ваша учёность туманная!
   И опять смеётся, скаля белые зубы свои.
И уходит дальше грызть перья.

Рассказ про стихотворение"Зимнее утро" здесь