Мороз и солнце!

 

   В детском юмористическом журнале "Ералаш" есть такой сюжет. Идёт Пушкин по тропинке в снегу: "Какой мороз! Какое солнце!" В дом проходит и сразу к печке - руки греть. В углу, понятное дело, няня сидит. А Пушкин всё приговаривает: "Мороз и солнце! День чудесный!" Сосредоточенно замирает, потом бросается к столу и начинает строчить: "Пора, красавица, проснись!" И няне объясняет: "Это у меня для шестого класса будет. Попомнят они Пушкина Александра Сергеевича!"
   Арина Родионовна Саше своему говорит: "Не жалеешь ты детишек совсем, замучаются учить наизусть в школе!" "Погоди-ка, погоди-ка, я ещё "Онегина" допишу. Это для девятого будет. Попомнят, бездельники, русского гения!" "Вон сколько бумаги-то извёл. Вот Николай Васильевич - разумный человек." "Это какой Николай Васильевич?" - настораживается Пушкин. "Знамо какой - Гоголь. Написал второй том "Мёртвых душ", да и сжёг! Всё детям облегчение вышло."
   Не послушался Пушкин подругу дней своих суровых. Мучительно пытается припомнить "Зимнее утро" лоботряс Демендеев из фильма "Сирота казанская": "Звездою севера приснись." "Ну вот, можешь, если захочешь!" - так и быть ставит ему тройку учительница.
Нет, нет, не будет никакого облегчения детям от Александра Сергеевича, во веки веков!
   Мы проходили это стихотворение в шестом классе, как он и обещал. Учительница втолковывала нам: поэт восхищается застенчивой русской природой. Найдите в тексте строчки, в которых Пушкин воспевает. Подчеркните, запишите, занесите в таблицу. Домашнее задание - наизусть. Всё как Арина Родионовна предсказывала.
   И вот уже все - пятёрочники, у которых всё всегда отскакивает от зубов, и отмямлившие средние ученики рады: вечор ещё зубрили, а нынче - день чудесный. Избавились и от Пушкина, и от его друга прелестного заодно.
   Погляди в окно, а не на доску, над которой прибит портрет с бакенбардами, а рядом бородатый, и человек в пенсне тут же, и носатый с женской причёской.
   И всех надо пройти. И у каждого для нас припасён сюрприз - лишние люди, люди маленькие, птица тройка, нигилизм, искания...
   Я сама догадаюсь, что Пушкин и не думал ничего воспевать. И отойдите от русского гения подальше с этим неприличным словом. Я сама пойму постепенно: Пушкин там, за окном, на воле. Он никогда нигде не висел. Он говорит со мной на моём языке. Он говорит просто. Я человек, ты человек, он человек.
   А если человек отлично выспался, бодр и весел, и душу переполняет восторг (снег! солнце!), конечно же, этим восторгом непременно хочется поделиться со всеми подряд. Человек звенит, как будильник, на весь дом:
                                          МоРоз и солнце; день чудесный!
                                          Ещё ты дРемлешь, дРуг, пРелестный, -
                                          ПоРа, кРасавица, пРоснись:
                                          ОткРой сомкнуты негой взоРы
                                          НавстРечу севеРной АвРоРы,
                                          Звездою севеРа явись!
   А прелестный друг между тем романы французские полночи читала. Грандисона Лавласу явно предпочла. Она бы ещё взоры негой сомкнутыми пару часов с удовольствием подержала. Да разве устоишь? Присел на кушетку, за плечи приобнял и ну нашёптывать таинственное прямо в ухо:
                                         Вечор, ты помнишь, вьюга злилась,
                                         На мутном небе мгла носилась:
                                         Луна, как бледное пятно,
                                         Сквозь тучи мрачные желтела,
                                         И ты печальная сидела -
                                         А нынче... погляди в окно:
   И опять теребит нетерпеливо: смотри же, ну! А там уже кто-то дворовый огромными валенками своими по свежему снегу проскрипел:
                                        Под голубыми небеСами
                                        Великолепными коврами,
                                        БлеСтя на Солнце, Снег леЖит;
                                        ПроЗрачный леС один чернеет,
                                        И ель СквоЗь иней Зеленеет,
                                        И речка подо льдом блеСтит.
   Растолкал всё-таки. Сели кофий кушать. Светло, дрова в печи разговаривают:
                                        Вся комната янтарным блеском
                                        Озарена. Весёлым ТРЕСКом
                                        ТРЕЩит затопленная печь.
                                        Приятно думать у лежанки.
                                        Но знаешь: не велеть ли в санки
                                        Кобылку бурую запречь?
   Да, да, запречь непременно! Возможно ли усидеть дома! А звезда севера, хоть и проснулась окончательно, тянет недовольно: "Ах, останемся, друг мой! Право, не пойму, отчего вам так весело." Он же без лишних слов свою красавицу - за руку. И через сени - мимо мочёных яблок и квашеной капусты. Да в сани под медвежий полог: "Пошёл, Андрюшка!" И немедленно запечатлеть на разгоревшихся губах милого друга свежайший январский поцелуй.
                                        Скользя по утреннему снегу,
                                        Друг милый, предадимся бегу
                                        Нетерпеливого коня
                                        И навестим поля пустые,
                                        Леса, недавно столь густые,
                                        И берег, милый для меня.
   Так поля навестили, леса навестили. Вернулись домой, а щи уже на столе.
Маленькая бытовая зарисовка. Таких приходится ровно по миллиону на душу населения. Ну, растолкал жену муж-холерик, вытащил на свежий воздух. При чём тут шедевр? В чём тут пушкинская сила нечеловеческая?
   Вот как раз в том, что он тянет на свежий воздух. Уже двести лет почти. Добровольно и радостно. Нас - ворчливых, нелюбопытных, неповоротливых, заспанных. Замешанных на чтиве, новостях, соцсетях. Он кричит:"Пора!" Совсем как герой мультфильма - неунывающий Ах, взявшийся за перевоспитание соседа - унылого Оха! В поход, в поход! В гору! Мороз и солнце!
   И ведь сделал невозможное - расшевелил, затащил на вершину за собой. Гениально.
Приятно думать у лежанки. Но сани-то уже у подъезда.
Ах, Пушкин! А мы?

Ещё про стихи Александра Сергеевича можно почитать здесь