Gracia voles en pax!

Средневековые виды

   Однажды друзья принесли мне в подарок две книги. Подобрали возле мусорного ящика, не смогли мимо пройти.
   Первая, увесистая, оказалась справочником по химии на старофранцузском. Вторая, поменьше - историческая "Сарматия" на латыни. Так в старые времена называли Восточную Европу, а жителей её - сарматами. Одно из учёных мнений гласит, что знаменитый король Артур был сармат, и воинственные амазонки вышли оттуда, и даже Баба Яга вместе со ступой тоже чистокровная сарматка.
   Химию (или алхимию?) я сразу поставила на полку. Пусть стоит. А "Сарматию" захотелось прочитать: что там? Всех моих скудных познаний хватило лишь на то, чтобы определить год издания - 1769. А на обороте титульного листа, где сейчас печатают аннотации (о чём книга, для кого написана), я с восторгом прочитала: одобрено святой инквизицией. Это значит, что нет здесь никакой ереси. Книга адресована широкому кругу читателей.
   Был ли в городе Новосибирске человек, способный одолеть "Сарматию" целиком, от корки до корки, включая многочисленные ссылки на Геродота? Да, такой человек в городе Новосибирске был. Галина Михайловна - наша преподавательница культуры средних веков и Эпохи Возрождения.
   Есть люди не от мира сего, а есть не от мира всего. Галина Михайловна была всем сразу. Она просто не существовала вне своего предмета. Я думаю, что имена французских трубадуров и труверов она знала куда лучше, чем имена коллег по кафедре. Про студентов я уже не говорю.
   В лекционную аудиторию Галина Михайловна входила, как в готический собор, а каждую лекцию непременно начинала с фразы, обращённой к слушателям: "Gracia voles en pax!" "Добро и мир!" - говорила Галина Михайловна тихим, даже немного вкрадчивым голосом. При этом казалось, что все струны в ней дрожат.
  "Бог! - произносила Галина Михайловна. - От древнего корня "Gott". Тот, перед кем падаешь на колени.
Собака - противник высшего духа.
Табак - бесопроникающая способность.
Сатана - противник. О противнике нужно заботиться, чтобы он перестал им быть."
   Лекции Галины Михайловны были, как бы сказали теперь, совершенно уникальным контентом. Может быть, у неё был прямой канал связи с ранним и поздним средневековьем?
"Говорили не "прочитать книгу", а "пережевать текст", - быстро записывали мы в своих тетрадях голос Галины Михайловны. - Письмена приобщаются к составу текста сердцем и утробой. Каждая буква добровольно переписанной книги уравновешивает один грех."
   Мы многого ещё не знали тогда, а только начинали подозревать.
"Все таинства в глубочайшей тьме пресветлым образом сияют. Золото и серебро светятся по своей богосозданной природе, и художник должен просто взять их светоносность, высвободить её и распорядиться ею, починить смысл."
   Время от времени Галина Михайловна давала нам так называемые духовные упражнения. На маленьком клочке бумаги следовало записать мысль, которая показалась наиболее интересной в сегодняшней лекции. Таким образом Галина Михайловна убивала сразу двух зайцев: развивала неопытные души своей паствы, но в то же время это был такой нехитрый, завуалированный способ учёта посещаемости занятий. Куда более изящный, чем знаменитая тетрадь Николая Алексеевича по древнерусской литрературе.
   Во всяком случае никто из нас ни о чём не подозревал, вплоть до экзамена. И горе было тем, кто садился держать ответ на тему "Загробный кинематограф в "Божественной комедии" Данте, предварительно не поупражнявшись духовно. Галина Михайловна спокойно, ласково слушала, а потом ставила "три". Ересь, всё ересь. Не одобрено святой инквизицией.
   При этом Галина Михайловна верила в искреннюю, жертвенную и бескорыстную любовь к ближнему. Одной из любимых книг были у неё "Цветочки" Франциска Ассизского. Она расказывала нам, как Святой Франциск просыпался ночью от обуревавших его мыслей и выцарапывал их прямо ногтями на стене,специально для этих целей покрытой воском.
   Застать "Цветочки" было нельзя ни в одной библиотеке. Но мы, увлечённые таинственными символами, которые есть суть нашего мира, нелегально пробирались в отдел редкой книги, куда первокурсников вообще-то не пускали.
   Мы проходили сквозь стены, чтобы почитать средневековые "Бестиарии". И помня о том, что книга скоро уйдёт в другие руки, выписывали в тетрадь торопливо:
"Кукушка - слушая её, человек договаривается с ней о встрече в потустороннем мире."
"Журавль - символ длинной души, весы, мера."
Символ длинной души...
   Всех студентов Галина Михайловна называла "дитя моё".
"А вот это дитя всё время что-то у меня переписывает", - ласково возлагала она руку на голову Насти, которая на семинарах по средневековью занималась только тем, что переписывала какие-то пропущенные лекции. Не знала ещё, что это чревато.
"Дитя моё!" - рука Галины Михайловны, желающая остановить хихикающую Асю, отдёргивается: Асина причёска щедро сдобрена популярным в те годы лаком "Прелесть". Колючая.
   Пожалуй, мы не любили Галину Михайловну. Она была совершенно из другой системы координат. Не знаю, была ли она доброй. Между нами и ей стояло что-то неведомое - сильное, грозное. То, чему она так смиренно и преданно служила. А мы слушали.
   "Сердце заострено к низу, чтобы меньше сопрокасаться с землёй. К небу, напротив, расширяется. У сердца есть крылья, но не для прохлаждения, а для парения. Цвет его багряный. То багряница милосердия."
   Столько лет прошло с тех пор - не много и не мало. А мне так и не удалось прочитать латинскую "Сарматию". Мне вообще хоть что-нибудь удалось прочитать? Очень хочется в это верить.
Gracia voles en pax, люди! Мир и добро вам.