Камень на камень, кирпич на кирпич

Мои первые книжки

   Когда мама впервые прочитала нам с братом "Приключения Тома Сойера", мы были ещё дошкольниками. Лично мне - года четыре. Больше остальных запомнилась почему-то глава, в которой Бэкки долго бегает между партами, потом закрывается передником, но в итоге разрешает Тому себя поцеловать. "И Том поцеловал её в алые губы".
   Потом они поссорились, и Бэкки вернула Тому его подарок - медную шишечку от кровати. Подсунула незаметно под локоть в бумажном свёртке. Это значит, всё -  разрыв полный! И поразительная фраза в конце главы: "Последняя соломинка сломала спину верблюда".
   Моё воображение рисовало очень яркую картинку: прямо во впадину между горбов бедному животному падает соломинка величиной с бревно. Прямо с неба падает, посреди жаркой пустыни Сахара. И всё это как-то связано с Томом Сойером, с его любовью, кладом и дохлой кошкой.
   А папа любил читать вслух рассказы В. Шукшина. Выразительно, с большим артистизмом. "Микроскоп", "Космос, нервная система и шмат сала", "Критики"... "Вот вам!.. И плотникам вашим!" - запульнул дед кирзовым сапогом в экран телевизора. "Само собой вышиб всё на свете, то есть там, где обычно бывает видно."
   Это тоже было как-то связано с верблюдом, соломинкой, большими сложными чувствами, риском, грустью - всем.
   Так незаметно для самой себя я научилась читать. Родители недосмотрели. А может быть, просто проигнорировали настоятельные советы воспитателей: не учите вы детей читать до школы, пожалуйста. Не ваше это родительское дело. Никаких "курсов для будущих первоклассников" (обойди стороной эта напасть!) тогда и в помине не было.
   Я из поколения дяди Фёдора. Я сама себя готовила к школе. Сама построила домик - камень на камень, кирпич на кирпич. Получилось добротно, как у поросёнка Наф-Нафа. И когда явился серый волк в обличии школьного курса литературы для начальных классов, мой домик выстоял.
   От родителей требовались сущие пустяки. Чтобы, во-первых, не мешали портить книги, из которых я переводила понравившиеся картинки через копировальную бумагу. У меня был сказочный набор из четырёх цветов: копирка чёрная, красная, зелёная и жёлтая. Ну кому из взрослых могла понадобиться жёлтая копирка? Где? Конечно, она для детей придумана - портить книги, а заодно развивать мелкую моторику. Да и головой думать в процессе - какой стороной эту бумагу положить.
   Во-вторых, взрослые не должны были мешать портить мебель. Во времена моего запойного увлечения игрой в школу я использовала в качестве доски стенку гардероба. Мел намертво въедался в древесину, вещь загублена. Всем моим подругам за такое "было", а мне - нет.
   В-третьих, от родителей требовалось своевременно оформить подписку на все мыслимые и немыслимые "Весёлые картинки" и "Мурзилки". А уж 10 отличий я сама как-нибудь найду, и клубок-лабиринт распутаю. И прочитаю "Полынную сказку" Юрия Коваля. Сейчас мало кто знает этого писателя - одного из лучших в детской литературе.
   В-четвёртых, родители ни в коем случае не должны мешать приставать к старшему брату, когда он учит заданное на дом стихотворение. Я тоже знаю!
                           В жаркий полдень на исходе лета
                           Шёл старик дорогой полевой.
                           Вырвал вишню молодую где-то...
 - Если дерево резко вырвать, оно без корней останется и ты его снова не посадишь.
 - А как там?
 - Сама вспоминай!
 - Выкопал вишню молодую где-то?
 - Тогда нескладно будет.
 - А как? Ну скажи-и-и! Ну пожалуйста! Ну, Димасик!
Наконец, изверг-второклассник смилостивился:
 - Вырыл вишню молодую где-то!
Вон оно что! Вот, значит, как ставятся в ряд эти слова. До пушкинских ямбов ещё далеко, но всё-таки...
   Потом, в школе, будут многие разочарования. Например, окажется, что в "Книге для чтения" нет ничего интересного. Спасибо нашей учительнице Риспалне, не вызывала меня, ставила пятёрки просто так. Только раз в год нужно было выдержать муку под названием "проверка техники чтения" - и спокойно живи дальше.
   В нашей "Книге для чтения" не было ни поломанных верблюдов, ни летающих сапогов. Зато был поедающий хлебные чернильницы Ильич; был Ильич, бегущий в Финляндию по неокрепшему балтийскому льду. А ещё Ильич зашивал в валенки нелегальную литературу, жалел на охоте лису и допытывался у детей: "А вы состоите в обществе чистых тарелок?" Из латыни у него всегда пять, из греческого пять. А фамилия автора тех историй Бонч-Бруевич.
   В те годы у меня было две литературы. Первая - домашняя, уютная - сама отвечала на мои вопросы. Вторая - официальная - требовала немедленного ответа. А я не знаю, почему Ленин взвалил на плечо толстый конец бревна и что он этим хотел сказать, правда!
   Всё-таки хорошо, что мои родители недоглядели, и я научилась читать сама, задолго до школы. Спасибо и верблюду с соломинкой. Может быть, благодаря им мой домик так прочно стоит до сих пор?