Лично у меня был тигр. Желтый и чёрный. А тетрадь - густейшего цвета фуксии. Тот самый период творчества, который тщательно скрывают от всех. Почему-то стихи именно этого периода невозможно никому ни рассказать, ни показать. Их невозможно перевести, как картинку, на другую поверхность, на язык людей.
Я думала, что такие тетради скрывают у себя и в себе многие. Но оказалось, что это совершенно не так. И лицо, которое невозможно подделать, тоже бывает не у всех.
Какое-то особенное, настоящее состояние излучали лица лыжников. Шапочки буйно расцветали на их головах. Наступить на лыжню ботинком не поднималась нога. Хорошо, что в лесу есть тропинки просто для людей.
Маленький весенний месяц размером в одну неделю лежал везде тонким, как сливочное масло, слоем. Не март ещё, конечно, но вполне марток.
"Марток, - гласит сибирская народная мудрость, - надевай двое порток." Весёлый человек придумал! И портки у него были весёлые, с заботливым, надёжным начёсом. Прыгал такой человек с печки прямо в лес. Ухо выставлял из шапки, внимательно слушал. Мороз, белое, а с птицами уже что-то в ветвях деревьев не так. Птицы как будто очнулись и спорят. Местные наши птицы, дружные с хвойными породами деревьев, философические, глубоко в себя погружённые. Они как будто выходят на поверхность. Излучают и проявляются, как лица лыжников.
Самые мощные среди птиц, конечно, снегири. Идеально созданные для того, чтобы человек перестал дышать, замер и про себя умолял: только бы не улетели, только бы. Круглые, совершенные, как яблоко. Раскрашенные раз и навсегда.
Конечно, они улетят очень скоро. Человек не должен быть избалован снегирями. Но человеку в весёлых портках и серая, необычной породы синица на этой тропинке хороша. И прошлогодний репейник. И копна золотой травы из-под снега. И тройной тополь, похожий на дуб у Лукоморья. И ледяная, огромная река, которая зимой так и не встала, не отдохнула. Может быть, впервые в своей жизни...
Комментариев нет:
Отправить комментарий