Мой дорогой космос

  

   Довелось мне в декабре поучаствовать в экспресс-конкурсе историй "Расскажи пространство". Нужно было написать рассказ про двор. Тема одна из моих, поэтому я с удовольствием экспресс-написала. Всем, кто любил мир вокруг дома, предлагаю вспомнить об этом.

    В детстве я часто задавала взрослым тревожный вопрос: "Что было, когда не было космоса?" "Космос был всегда!" - уверенно отвечали взрослые. И я успокаивалась. Это значит, как двор. Космос как наш двор. Был всегда и будет. Как дедушки и бабушки, как мои молодые родители, как набитый ватой любимый тигр и костюм снежинки к новогоднему утреннику. Знакомый до слёз, грёз и прожилок, до сбитых коленок, промокших весенних ног и репьёв в волосах. Так и будет через тысячу лет: я из четвёртого подъезда, каток, карусели и гаражи, подворотня и песочница, и торчащий из земли кривой железный штырь, о который я однажды распорола руку - до шрама на всю жизнь.
И детский сад прямо во дворе - тоже на всю жизнь. А что делать? Ведь и космос не без изъяна.
   Так хотелось, чтобы мне явились однажды двое из ларца одинаковы с лица с криком: "Что! Новая! Хозяйка! Надо?" Уж я бы не растерялась. Я бы в ответ: "Возьмите немедленно детский сад со всем имуществом - с белыми вафельными полотенцами, с огромной кастрюлей, украшенной сбоку красной подтёкшей надписью "Для первого", ценную педальную машину возьмите тоже - и перенесите всё это в тридесятое царство, в другое пространство. Вот тогда наш двор будет идеален, несмотря на штырь. И утром можно будет спать, а не натягивать бесконечные колготки, тугие после стирки.
   Назавтра детский сад по-прежнему стоял в самом центре двора. Его не брал ни карантин, ни водопроводная авария, ни нашествие вредоносных насекомых. А значит, я буду всегда ходить туда, есть из меченой кастрюли, утираться продезинфицированной вафлей.
   Двор испытывал меня на прочность. Однажды утром я вышла в детский сад из подъезда и увидела в сугробе тлеющий окурок. Меня поразило это красивое сочетание огненного с белым. Страшное сочетание. Но мама поторапливала. Я была уверена, что за те несколько минут, пока мы идём, пока я поднимаюсь в группу и раздеваюсь, огонь от непогашенного окурка как-нибудь подберётся к родному порогу. А дома-то никого нет, дом беззащитен. И никто не знает, кроме меня.
   Сейчас выгляну в окошко, оно выходит точно на наш подъезд, а там бушующее пламя! Но всем велели садиться за стол. На круглой тарелке лежал круг молочной каши, а в центре его - маленький кружок растопленного сливочного масла.
   Пока я справляюсь с этими кругами, там уже, наверное, пепелище. Маленький жёлтый никак не могу заставить себя съесть...
   Всем велят сдать нянечке грязную посуду и готовиться к занятиям. Потому что мы уже подготовительная группа. Воспитательница кнопками пришпиливает к доске страшную тёмную репродукцию - это картина художника Перова "Тройка". Я запомнила её на всю жизнь: измождённые дети из последних сил тянут огромную обледенелую бочку. Воспитательница рассказывает, как в старину детям было плохо, и как теперь нам хорошо. Но это неправда. Мне нехорошо. Жалко детей с картины. А ещё я очень боюсь за наш дом.
"Дети! - стучит воспитательница указкой по репродукции. - Как вы думаете, что в этой бочке?" "Сено!" - выкрикивает какой-то мальчик.
   Но я-то была в деревне у бабушки, я точно знаю, что сено в бочках не возят. Вода. Что ещё может там быть? Жестокая ледяная вода, и в ней предзнаменование. Дети с картины везут воду, чтобы тушить ей пожар, который сию минуту происходит за окном нашей группы.Это ясно как день. Но я молчу про воду и не поднимаю руку. Почти так же как пожара я боюсь нашу воспитательницу.
   Вот кто-то другой догадался, и подготовка подготовительной группы на сегодня завершена. Замирая всей душой, я бросаюсь к окну. Наш милый дом цел и невредим. Наш милый двор пуст по случаю утра понедельника. Карусели, песочница, турник для выбивания ковров... Тишина без грозящих окурков и обледенелых бочек.
   Сто лет простояла я у того окна, пока не кончился детский сад - круглая каша, заклеймённое первое, тёмная подготовительная репродукция.
   Двор видел, как я взрослею, как сижу на скамейке, почти доставая ногами до земли. Как проверяю висящий на шее ключ: не забыла? не потеряла? У всех детей нашего двора висят на шее ключи. Мы вместе исследуем мир: что будет, если вертеть ключ на пальце изо всех сил? Пропеллер. Кто же знал про физику? Мы этого ещё не проходили.
   Ключ от родного дома на полной скорости сорвался с пальца, растворился в пустоте, в густой траве, в июльском зное. Канул.
   Искали все, полностью осознавая весь масштаб трагедии. Ползали на коленях, заглядывали под все лопухи и все лепестки, отчаялись, устали.
   Двор оказался добрым и мудрым. Он пожурил слегка: "На первый раз прощается, но больше никогда так не делайте." И помог. Летучий ключ мирно лежал с пустом бумажном стаканчике из-под мороженого, ниткой наружу. Я долго потом, покупая себе мороженое в бумажном стаканчике, вспоминала этот случай. Сто лет вспоминала.
   Мы больше никогда так не делали. Мы делали по-другому: бегали, прятались и находились, вышибали друг друга мячом, прыгали на первом в этом сезоне сухом клочке асфальта, падали и вставали, приводили в дом ничьих кошек, ели сосульки, менялись марками в сумерках, катались вдвоём на одном велосипеде, собирали цветные стёкла, рыли снежные норы, смотрели в густое и звёздное зимнее небо. Космос, как в игру, принимал в свою вечность наш двор, наш дом и нас со всеми ключами на шее.
   Только почему-то всё быстрей и быстрей стали проходить столетия. Оказалось, что вечности на всех может не хватить. А дом...
                          Дом, где уже много лет
                          Нет
                          Ни бабушки с пирогами,
                          Ни единой кошки,
                          Ни слёз во сне.
                          Где теперь скрипит под ногами
                          Детство да, пожалуй, немножко
                          Что-то ещё не знакомое мне.
                          Где окно по-прежнему на сирень,
                          На розы по правде дикие,
                          На яблоки, что уже никогда не съем,
                          И ещё - на тихий июльский день...
                          "Как ты выросла!" - говорю берёзе.
                          А новый дождь
                          Так отчётлив и долог, как знак тире.
                          Который ловишь в ладони, а после пьёшь...
                          Но уже никто не участвует в той игре.
   И теперь я разве что в телескоп могу различить ту планету с катком и песочницей, с огромной весенней лужей, кривыми классиками на асфальте и первым днём без шапки. С шестилетней девочкой в окне подготовительной группы детского сада, которая боится огня. Она ещё не знает, что трое с обледеневшей бочкой успеют из последних сил. И дом будет спасён. И мой дорогой космос, мой двор, по-прежнему будет всегда.