Лебедь белая плывёт...

- Пушкин так мило написал! - заметил Игорян между прочим.
   Это я купила билеты в театр на "Сказку о царе Салтане" и подумала, что первоисточник надо бы предварительно прочитать, чтобы вместе узнать потом на сцене главных героев, чтобы в сюжете не заблудиться. И вообще. Учитывая явную несклонность моего сына к поэзии, решила, что попытка - не пытка. Раньше он соглашался хоть изредка, а теперь, в свои пять с половиной, упорно отказывается слушать рифмованное и ровным счётом ничего не знает наизусть. И совершенно не страдает по этому поводу.
   Я тоже решила, что буду по возможности придерживаться дзена. Как говорится, что есть, то есть, а чего нет, того нет. Если зову джунглей суждено проснуться однажды, его не сможет потом заглушить даже средняя школа - ни письмом Онегина к Татьяне на оценку, ни цитатной характеристикой "Медного всадника". Ну, а если не суждено... Так что же? Будем искать клад в другом месте.
   Я отыскала на полках большую книгу и обещала, что, во-первых, будут морские приключения. (А не так что ли? "В бочку с сыном посадили, засмолили, покатили и пустили в окиян..."). Во-вторых, будут богатыри, много. В третьих, я намекнула на колдовство и битву с чародеем, помня о вновь проснувшемся интересе к личности Кощея Бессмертного и Змею Горынычу.
   Когда смотрели сказку "Там, на неведомых дорожках", Игорян донимал меня вопросами: когда, ну когда же покажут Горыныча во всей красе? Но Змей только дымился грозно и таинственно откуда-то из сарая, а показали его после употребления синькозельской воды в образе маленького белого трёхголового козлёнка (по мне так более страшный вариант, чем летящий в небе дракон, но Игорян был разочарован). Ничего, там Кощей-Филиппенко с лихвой компенсировал нехватку первозданного Горыныча.
   Я читала по возможности драматично: "Тот уж когти распустил, клёв кровавый навострил..." Дальнейшее известно. Всё закончилось хорошо.
 - Пушкин так мило написал! - выразил Игорян своё отношение. - Мне особенно понравилось это место: "Глядь - поверх текучих вод лебедь белая плывёт". Прочитай его ещё раз. Ещё!"
Вот тебе и клёв кровавый, и дядька Черномор в чешуе...
   А главное - это были целые две строчки наизусть. Кажется, первые в жизни Игоряна. Время от времени он повторял заворожённо: "Глядь - поверх текучих вод лебедь белая плывёт". Ай да Пушкин! Великий Пушкин.
На следующий день мы пошли в театр, вооружённые знанием.
   То, что я увидела, превзошло все самые смелые мои ожидания. Это был не просто Пушкин, это был Пушкин как он есть. Родной, весёлый, искромётный Пушкин.
   Мы ещё только занимали свои места в зрительном зале, а на сцене уже вовсю спали на  ковриках, свернувшись клубком, персонажи в русских сарафанах. Пока мы вместе гадали, кто бы это мог быть, сказка началась, и персонажи проснулись, обернувшись тремя девицами под окном.
   А когда дверь тихонько заскрипела, и в светлицу вошёл царь Салтан в короне их жёлтых пинг-понговых шариков в два ряда, с каким-то скоморошьим разноцветным драньём на плечах -  на манер длинного домотканого коврика или занавески, я почувствовала, что сердце моё переполняется восторгом. И великой благодарностью к людям, которые не бросают зрителям и слушателям Пушкина, как сухую корку, а ненавязчиво и вместе с тем очень твёрдо дают понять: Пушкин жил, Пушкин жив, Пушкин будет жить. Пушкин здесь.
   Так всё и было потом - живо, легко, весело. Чтобы и взрослые тоже - не сидели сопровождающими кучами, ленива гоняя в мозгу знакомые с детства строчки и поглядывая на часы. Не отбывали родительский долг, а насыщались. Утоляли вечный голод вынужденного троечника.
   Так всё и было потом - минимум декораций, только люди. "Царь Салтан, с женой простяся, на добра коня садяся..." - и пинг-понговый государь легко вскочил на спину самого рослого представителя из своего окружения.
"Вот это конь!" - громко и восторженно сказал Игорян из своего второго ряда.
   Бочка, дуб на острове крутом, город со златоглавыми церквями (просто сомкнутые ладошками руки над головой - вот вам и маковка-луковица) - всё это были люди. Белка при всём честном народе пела "Во саду ли в огороде" с большим чувством и знанием дела.
   Абсолютно гениальным режиссёрско-актёрским решением был Гвидон. Вот вроде и видно, что князь, и в то же время понятно, что он недавно из бочки, где вырос буквально на прошлой неделе не по дням, а по часам. И вообще есть в нём что-то от мышонка, от лягушки и неведомой зверушки (не зря же Лебедь его в комара и муху так легко превращала - видела задатки). Так что повариха, ткачиха и сватья баба Бабариха были в финале прощены мудро, и по праву наравне со всеми приняли участие в весёлом пире.
   Ведь это Пушкин. Ведь это про нас всё. И конь из ближайшего окружения, и дубок единый, и бочковый князь-молодец-огурец. И это диво всё не диво.
А царевна Лебедь была в белом. И в малиновых колготках.
"Ну что? - спросила я Игоряна, когда шли в гардероб. - Кто тебе больше всех понравился?"
"Конечно, царевна Лебедь!" - твёрдо ответил Игорян. И с удовольствием процитировал снова: "Глядь - поверх текучих вод лебедь белая плывёт."