Пустить кота в Новосибирск

   В русской литературе практически отсутствует хоть сколько-нибудь значимый текст Новосибирска. Когда описываемые события происходят в городе. И даже если он не назван прямо, читатель угадывает имя без труда. Например: "Жил человек рассеянный на улице Бассейной". Достаточно, можно не уточнять. Благодаря Самуилу Яковлевичу Маршаку все знают, где это на карте. То же с гостиницей "Англетер", в которой так и не нашёл полноценного отдыха мистер Твистер.
   Топонимия моего города вялая, невразумительная, очень часто неинтересная, неблагозвучная и нелогичная. Например, улица Моцарта у нас есть, а улицы архитектора Крячкова, который долгое время жил здесь и немало потрудился на благо города, и оставил прекрасное наследие - нет, такой улицы у нас нет. Даже тупика нет, даже проезда. Вот Циолковскому выделили отдельный тупик, не забыли про науку.
   А больше всего повезло разнообразным пламенным, тем, кому созидание неведомо, чьё пребывание на земле отмечено совсем иными делами. Есть у нас Дзержинского целый проспект, Урицкого - одна из центральных улиц, а Свердлову так и вовсе целая площадь досталась. Именно там стоит Стоквартирный дом, за проект которого Андрей Дмитриевич Крячков получил на парижской выставке золотую медаль...
   Как вы думаете, что смог бы написать Мастер в подвальчике на улице Автогенной? Или Высоковольтной, Изоляторной, Катодной, Анодной? Вряд ли роман в белом плаще с кровавым подбоем. Брошюру "Физики шутят" в лучшем случае.
   Да и Аннушка, разлившая подсолнечное масло на трамвайных путях улицы Дуси Ковальчук (участница большевистского подполья, как вы, вероятно, догадались. Но почему Дуся, не знаю: в революционные времена ей было 36 лет; наверное, партийная кличка), очень неубедительна такая Аннушка.
  И Маргариту, гарцующую на метле вдоль 1-ой Механической (2-ая на ум пошла), не могу себе представить.
   Хотела бы я посмотреть, что за герой лучшего в мире романа в стихах вырос бы из маленького Жени Онегина, если бы гувернёр, убогой француз, регулярно водил его гулять в парк "Бугринская роща". Между прочим, есть у нас улица Марата, есть и Моховая. Да только не их, нет, не их воспели от всего сердца Александр Розенбаум и Марк Бернес.
   И напрасно отправлял бы Фёдор Михайлович Достоевский своих героев сходить с ума на улицу Кирпичная Горка (их целых шесть у нас, выбирай любую), на Томьусинскую, Тупиковую, Экскаваторную, на улицу Балластную и Базисную (Базовая тоже имеется, если что). Сам бы сошёл с ума от таких названий, а Родион Романович с топором - никогда. Нет в нашем городе для этого никаких предпосылок: солнце не все дни в году, но хватает; наводнений не помню; архитектура грёзы и фантазии отнюдь не навевает; тёмные легенды воспалённый мозг ни в коем случае не смутят.
   И что самое главное - здесь не встретишь теней, забытых и полузабытых. Нет ощущения старой земли, которая всё знает о людях и поэтому не очень-то их ценит. Ладно, живите уж, а я буду вас неясно томить. Нет здесь ничего такого.
   Встретив однажды в Петербурге белой ночью за рулём машины А. С. Пушкина, я нисколько не удивилась. Я даже думаю, что это он и был, подлинный. А в Новосибирске бы не поверила. Он здесь не ходил с тростью.
   У нас тут свежее всё (кроме воздуха), и туристы не стремятся в загадочный подъезд написать что-то на стене.
   И несмотря на то, что по уму, интеллекту и юмору мой город стоит далеко не на последнем месте (за что люблю его и ценю), новосибирского текста в литературе почти нет.
Но в слове "почти" почти всегда есть надежда.
   Юрия Магалифа называют сибирским писателем, хоть он и родился в Петрограде. А как стал потом жителем Сибири, можно легко догадаться. И всё-таки сибирский, ведь 60 лет на этой земле - срок немалый.
   Однажды на день рождения (исполнилось шесть лет) мне подарили книгу - сказки Ю. Магалифа. "Приключения Жакони" мне нравились меньше, но вторую, "Кота Котькина" я зачитала до дыр. Та книга с пожелтевшими страницами сохранилась. Уже три раза она прочитана вслух, Игорян тоже полюбил, и тоже особенно "Котькина". А начинается он так:
"Почти в самой середине нашего большого государства находится большой город.
Почти в самой середине большого города находится большой цирк.
А в самой середине этого большого цирка устроен круглый манеж (иногда его по старинке называют ареной)."
   Имя не названо, но какие могут быть сомнения? Вот они мы, в центре большого города, в центре большой страны. Вот и цирк, в трёх минутах ходьбы от нашего дома. Вот и парк, на краю которого стоит цирк - Нарымский сквер, где мы гуляли тысячу раз. Вот многоэтажные дома рядом с цирком, в одном из которых, где-то на последнем этаже жил (а может быть, живёт до сих пор?) музыкальный клоун Жура...
   Я очень рада, что герои "Котькина" живут со мной по соседству. Я не очень-то люблю в литературе тему "про котов", особенно теперь - уж очень избитая. Но Магалиф - совсем другое дело. И я недоумеваю, почему его так мало издают.
   Чудесная история рыжего кота, которого профессор магии и чародейства обучил разным языкам, в том числе человеческому. Об этом прослышала злая колдунья Цапа Цопик, джинсовая девочка-старуха. Она решила изловить кота и с его помощью творить большое зло.
   Не тут-то было. Клоун Жура (тоже ученик профессора) перекрашивает Котькина: голубая акварель в сочетании с природным рыжим даёт прекрасный зелёный цвет.
   Но Цапа Цопик изловила всё равно, спрятала в своей квартире, где-то в новом микрорайоне, где все дома одинаковые. Дом номер тринадцать, квартира двадцать один.
   У Цапы Цопик есть тайна: она может превращаться из старухи в девочку только благодаря пятой волшебной пуговице...

   "Троллейбус подкатил в центр города. Вот - большой парк. Следующая остановка "Цирк!" Туда-то нам и надо!"
   Всё верно, и троллейбусы там ходят до сих пор. И я могу сказать гордо, благодаря писателю Юрию Магалифу: "А зато у нас Цапа Цопик!" Пусть даже на улице Бетонной живёт, или в тупике Грекова. Зато собственная, в городе Новосибирске прописанная. Единственная в мире девочка-старуха.