Ретро-звук

   Однажды мой папа увидел, как его сосед по даче везёт в сторону мусорной свалки тяжело гружённую тележку. В тележке аккуратно лежала старая радиола, и судьба её была ясна.
Я раньше только на картинках такие видела и в кино про другие времена. В фильме "Большая перемена", например. Очень ярко.
   Ученик 9 "А" класса Степан Семёнович Леднёв борется на сон грядущий с учебником истории: "В 19 веке Германия была преимущественно аграрной страной...аграрной страной...узкие кривые улочки". А потом говорит дочери: "Ты вот что. Ты давай бери, Нелька, книгу. Читай. А я лягу. Так-то и лучше будет." Называется "обучение во сне", научный подход.
   И вот, прочитав мгновенно и сладко уснувшему родителю положенные параграфы, Нелли Леднёва включает ламповый агрегат, стоящий на тумбочке. Передача "Для тех, кто не спит": "Матёрый разведчик Джонс смотрел в овал иллюминатора. Внизу, в кромешной ночной тьме, проплывала чужая загадочная земля..."
   Только у Леднёвых "Рекорд-68", а в тележке дачного соседа лежала "Беларусь". Но принцип тот же.
   Неподъёмное чудо техники, выполненное из светлого полированного дерева. Впереди пластмассовая панель с двумя регуляторами (крутить), туго щёлкающими клавишами и множеством городов мелкими буквами: Прага, Хельсинки, Братислава, Будапешт... Наводить на них чёрточку регулятора совершенно бесполезно - ничего не будет. Глухое пространство не отзовётся, канувшее в небытие время не откликнется ни единой нотой.
   Внизу агрегата - странный ящичек за откидной дверцей. Что туда складывать? Деньги? Документы? Если бы вверху радиолы был ещё встроенный проигрыватель (слышала я и про такое), можно было бы хранить в ящичке пластинки малого формата (немного).
Но не было вверху никакого проигрывателя. Загадка.
   Слева и справа от таинственного ящичка - динамики за пластмассовыми решётками. Вот, собственно говоря, и всё.
И вот увидел мой папа, что задумал сосед. И говорит ему: "Зачем? Это же раритет!" А сосед: "Да он сломался уже давно. Только место это старьё занимает."
   Но у папы уже был план. Он знал, что мой муж воскрешает из мёртвых любую технику - словом, прикосновением, паяльником. Пришивает крылышки, взамен обожжённых на свечке, пришивает новые ножки. И ставит, и ставит им градусники.
   К нему идут в самых безнадёжных случаях те, от кого отказалась официальная починка, прижимая к груди планшеты и ноутбуки. Приглашают на дом к стиральным машинам, телевизорам и компьютерам. Я не помню такого случая, чтобы обречённое не заработало вновь.
   И дачная тележка с ценным грузом развернулась в другую сторону. Имущество перешло из рук в руки, к обоюдному удовольствию.
   В тот же вечер папа позвонил и спросил, не нужна ли нам почти что целая радиола. А я уже понимала тогда, какую грубую, непоправимую ошибку совершила однажды, выбросив свой проигрыватель и все пластинки. Поэтому радостно сказала, что да, конечно же, нужна! Только радиолы не хватает нам для полного счастья.
   Агрегат с усилием подняли в нашу квартиру. Муж провёл счастливый вечер, перебирая его внутренности. Потом дунул-плюнул, и радиола вдруг заговорила.
   Это был волшебный, бархатный голос иных пространств. Звук осторожный, но вовсе не глухой, а очень красивый. Он странно облагораживал даже шуточки диджея или невнятную скороговорку рэпера. Он не мог наполнить смыслом глупую песню, но немного придерживал руку, которая во всех остальных случаях немедленно нажала бы кнопку "выкл."
   Мы поставили радиолу на почётное место, запускали её вечерами. И она пела нам точно так же, как пела когда-то другим людям.
   Наши гости удивлялись и разглядывали подробности, просили включить. Ни у кого из них не было радиолы - новые квартиры, современные ремонты и прочее.
И только у нас одних радиола была, потому что мой папа вовремя остановил карающую руку.
   Мы сами себя не узнаём, привыкшие мгновенно и точно находить всё нужное лёгким движением компьютерной мыши. Мы что-то там подкручиваем, ждём, когда нагреются эти медленные лампы. Мы вглядываемся в панель с названиями городов, которые больше не ответят. И сквозь треск и шипение к нам пробивается, наконец, что-то чистое и знакомое.  Навсегда записанное на подкорочку, пока мы спали.